Михаил Щербаков
"Не бывает"
(с диска Deja, 2001)
Среди тех, кто танцует взахлёб, молодея, виясь и кружа, я топчусь перед вывеской
"стоп", холодея, двоясь и дрожа. Реже под ноги глядя, чем вверх, нахожу,
что черна высота и охота начнется в четверг. Или даже уже начата. Но всех не
догонят. Догонят не всех. Всего не отнимут. Отнимут не всё.
Не вполне поворотлив собой, утерявший стрелецкую прыть, зверобой с рассеченной губой, обещавший меня пережить. Девяносто навряд ли ему, но не меньше восьмидесяти. И грозится, по-видимому, он скорее для видимости. А сам – не сумеет. Сумеет не сам. Мне он не опасен. Опасен не он.
Ты не едешь в Америку, нет. Я не еду в Америку, да. И отшельник не хочет в Тибет. И никто вообще никуда не летит, не велит лихачу: ну-ка, ну-ка, во Внуково мне! Персонально куда-то лечу. И плачу, натурально, вдвойне. Бог даст, не настигнут. Не схватят, авось. А там – будь что будет. Что будет, то будь.
Кабы это вот... это бы вот... чтобы, то есть, не вывеска "стоп", то есть, даже не наоборот, а вот это... ну как его... чтоб... Если, выгнувшись, явит лихач огнедышащих три головы, – чтобы прыгало сердце не вскачь. Либо вовсе не прыгыло бы... Но так не бывает. Бывает не так. Замрёт ретивое – и не отомрёт.
Среди тех, кто не ест и не спит, соревнуясь, дымясь и шипя, я слабею, как в озере кит, повинуясь, томясь, но терпя. И как только всеобщее "за" превратится в зловещее "чу", я отважно закрою глаза – и со всей прямотою смолчу... Что взять с запасного! Какой с него спрос? Как мог – так и прожил. А много ль он мог?
Подо льдом исчезает залив. Сиротеет солёная верфь. Над торосами небо, как взрыв, и заря, как зелёная ветвь. Санта-Клаус трясётся в санях, сувениры бренчат в багаже... И охота начнется на днях. Или даже в разгаре уже. Но всех не догонят. Догонят не всех. Всего не отнимут. Отнимут не всё.