Экономика / Злоба дня

* * *

Александр Куряев обнаружил замечательный сюжет. Тут есть всё. И корыстное простодушие продавцов. И бескорыстное невежество покупателей. Собственно, сама история – про продавцов, покупатели невидимы, выведены в зрительный зал. Кто же эти невидимки, которые все это оплачивают? Это мы с вами, едоки этой сахарной ваты, покупатели разнообразной государственной туфты.

Но не будем сердиться. Сейчас – время официального оптимизма. Это означает , что государство собирает знаки одобрения. Положу и я свою копеечку в протянутую политическую кепку.

Говорит лицо официальное, целый заместитель министра экономразвития (А. Дворкович, газета "Ведомости" за 6 февраля 2002 г.):

«...централизованного протекционизма ни в коем случае не будет. Если у конкретной отрасли возникнут проблемы, она всегда может прибегнуть к стандартной процедуре, написав запрос о повышении импортных пошлин в комиссию по защитным мерам во внешней торговле».

Протекционизм децентрализованный, управляемый, не отданный всецело на откуп заинтересованным группам частного бизнеса, а разделенный по справедливости с государством в лице его органов, министерств, комитетов, комиссий и управлений – это ли не свидетельство вхождения России во всемирную семью передовых торговых организаций!

Григорий Сапов

Александр Куряев

САХАРНАЯ ВАТА,
или
БЕСКОНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ ПРОТЕКЦИОНИЗМА

1.Вступление, или Что общего между лягушкой и российским потребителем?

2. Начало, или Обыкновенный лоббизм

3. Что делать, или В России слишком много сахара

3.1. Квоты нас спасут
3.2. История квот начинается
3.3. Демарш диссидентов: скандал №1
3.4. Отделение агнцев от козлищ: скандал №2

4. Аукцион-2000, или Первый блин комом

4.1. Результаты аукциона
4.2. За что боролись
4.3. На что напоролись
4.4. Что в действительности продавало правительство
4.5. Что, по мнению участников аукциона, они покупали
4.6. Что получилось: скандал №3
4.7. Тарифное окно: скандал №4

5. Deja vu, или Напоминание о будущем

6. Аукцион-2001: скандал №5

7. Чистая победа, или Постановление правительства №622

8. Что дальше, или аппетит приходит во время еды

1. Вступление,
или Что общего между лягушкой и российским потребителем?

В начале нынешнего года широкий резонанс получила история с планировавшимся повышением таможенных пошлин на подержанные иномарки. 4 января 2002 года правительственная Комиссия по защитным мерам во внешней торговле и таможенно-тарифной политике рекомендовала премьер-министру подписать постановление о повышении пошлин на ввоз в Россию подержанных иномарок. Но вышедший из отпуска 14 января Михаил Касьянов отложил решение, по словам пресс-секретаря премьер-министра, «сочтя доводы комиссии не вполне убедительными». В этот же день в газете КоммерсантЪ было опубликовано интервью заместителя руководителя аппарата правительства Алексея Волина о пагубных последствиях повышения пошлин на подержанные иномарки. Видимо, то, что премьер не подпишет постановление, было решено до его выхода из отпуска.

Почему же премьер-министр не подписался под повышением пошлин на иномарки? Вряд ли дело в заботе о российских потребителях. Ведь по словам того же Волина, «обычно премьер прислушивается к рекомендациям Комиссии и в большинстве случаев соглашается с ее выводами». Рискну предположить, что причина – в возможной реакции потребителей и масс-медиа.

В отличие от повышения пошлин на любые другие товары, повышение пошлин на иномарки – решение крайне непопулярное. И реакцию вызывает однозначную. Пресса мгновенно забывает свои мантры про защиту отечественного производителя и принимается костерить лоббистов от автопрома и тех, кто идет у них на поводу.

Одна из причин столь острой реакции заключается в наглядности причины и следствия: предлагаемое повышение пошлин на подержанные иномарки, как полагают, приведет к повышению цен на «Жигули» на 600–1000 долларов. Весомо, грубо, зримо.

Хотя в процентном выражении все выглядит не столь драматично. Пошлины на иномарки старше 7 лет предлагалось поднять в некоторых случаях до трех раз, от 3 до 7 лет – вообще на жалкие 10%. Если покупать новые «Жигули» раз в семь лет, то дополнительные 600–1000 долларов к цене – это 7–11 долларов в месяц. Значительно меньше, чем тратится на бензин. Зато какое подспорье автопрому.

А какова была бы реакция, если бы пошлины предложили повысить в 40 раз (не на 40 процентов, а именно в 40 раз)? Трудно представить, что такое вообще возможно? Предлагаю пример для развития воображения.

Таблица 1

И это не «неприличное предложение», а свершившийся факт. Между тем, сахар-сырец – это сырье, из которого производится 80% сахара, потребляемого в России.

В результате действия этой пошлины каждый российский потребитель в данный момент тратит на сахар на 3 доллара в год больше, чем мог бы. Не впечатляет? Попробую по-другому. За год все российские потребители платят за сахар лишние 450 млн долларов.

Сравните: российский автопром выпускает около 1 млн машинокомплектов в год. Повышение цен, о котором я говорил, грозит российским автолюбителям дополнительными 600-1000 млн долларов. Вполне сопоставимые цифры. Почему же такая разная реакция?

Не в обиду нам будет сказано, но наше сознание как потребителей находится на уровне земноводных. Известно, что если лягушку бросить в кипяток, то она выпрыгнет. А если посадить в холодную воду и медленно нагревать, то она сварится. А чем мы отличаемся от лягушки? От кипятка автопрома бежим как черт от ладана, а в сиропе, умело сваренном сахаропроизводителями, увязли и даже не пытаемся барахтаться.

Да, действительно, трудно ощутить спровоцированное протекционистскими действиями разовое 10-20-процентное повышение цен, если затраты на этот товар – незначительная доля вашего бюджета. Но пора постепенно эволюционировать в направлении человека разумного и научиться понимать, что, во-первых, любой налог в пользу протекционистов, сколь угодно маленький, – это прямое изъятие из вашего кармана в пользу вполне конкретных людей (кстати, весьма небедных), ничем не заслуживших подарка за ваш счет; во-вторых, что желающих поживиться таким образом немало, и если собрать вместе все, что вы выплачиваете протекционистам за год, то сумма получится ощутимая для любого человека. И чем вы состоятельнее, чем больше ваши потребительские расходы, тем круглее получится отнятая у вас сумма. С другой стороны, чем беднее человек, тем больнее на нем сказываются последствия «защиты отечественного товаропроизводителя». Правительство одной рукой повышает пенсии на 50 рублей в месяц и чрезвычайно гордится этим, но забывает сообщить, что другой рукой оно одновременно подписывает постановления о повышении таможенных пошлин, приводящих к удорожанию предметов потребления этих же самых пенсионеров. То же относится и к бюджетникам.

Россия – страна непуганных протекционистов. Протекционистские заблуждения полностью владеют умами большинства наших сограждан. Преследуя свои корыстные интересы, протекционисты прибегают к аргументации, сотни раз опровергнутой экономистами, но, как ни странно, не встречают должного отпора.

История с сахаром в этом отношении весьма показательна. Основная борьба за повышение той или иной пошлины ведется лоббистами, как правило, в коридорах правительства. В 1996-1999 годах сахаропроизводители придерживались той же тактики. Но так получилось, что в сложившейся к концу 1999 года ситуации им пришлось пойти ва-банк. И тогда лоббистскую атаку на правительство они решили подкрепить пиаровской кампанией. Представители сахарного бизнеса демонстрировали открытость и откровенность, иногда выдавая такую информацию, которую с учетом их целей, следовало бы тщательно скрывать. Из истории борьбы за повышение сахарных пошлин можно извлечь немало важных уроков. Такой материал не должен пропасть, тем более, что история продолжается. Поэтому, я решил изложить хронологию событий, разворачивавшихся в 2000-2001 годах вокруг регулирования сахарного рынка. Благо, пресса, особенно ее деловая часть, ухватилась за тему и подробно освещала все этапы и детали лоббистской кампании российский сахарников.

2. Начало, или Обыкновенный лоббизм

1996 год. За точку отсчета возьмем 26 января 1996 года – дату создания Союза сахаропроизводителей России (Союзроссахар). Цели и задачи этой организации сформулированы недвусмысленно и не оставляют сомнений в ее лоббистском предназначении:

Цель деятельности – восстановление и развитие свеклосахарного комплекса России и содействие эффективному функционированию отечественного рынка сахара.

Основные задачи:
– обеспечение представительства и защиты интересов свеклосеющих хозяйств и сахарных заводов, других участников рынка сахара в органах законодательной и исполнительной власти;
– содействие созданию системы государственного регулирования рынка сахара в России. <...>

Действительно, именно после создания этой организации и начинается история ограничений ввоза сахара и сахара-сырца в Россию.

Первый объект атаки, я думаю, был выбран еще до момента создания Союза. Им стал импорт белого сахара из Украины.

В 1994 г. в России случился неурожай сахарной свеклы, за которым последовало особенно резкое падение внутреннего производства сахара. Запасов не хватило до следующего урожая, и в июле-августе 1995 г. произошел, как сейчас говорят, «знаменательный скачок цен». В какой-то момент оказалось, что сахар, произведенный из свеклы, процентов на 20 дешевле, чем из сырца (пошлин в то время еще не было.) Кое-кто из трейдеров принял это за тенденцию и решил вложиться в так называемые свекловичные программы и сахарные заводы.

Вполне естественно, что в Россию устремился более дешевый украинский сахар. В 1994 году импорт украинского белого сахара составлял чуть больше 100 тысяч тонн. А в следующие два года стал зашкаливать за 1 млн тонн ежегодно. Цены, конечно, стали падать.

Чтобы остановить падение цен, нужно было ограничить импорт сахара. С подачи Союзроссахара в правительстве начинает обсуждаться идея введения квот на импорт сахара. Тогда идея квот не прошла. Но лоббисты своего добились: с 15 мая 1997 года были установлены пошлины на ввоз белого сахара из СНГ (читай, из Украины). Проба сил прошла успешно.

1997 год. В этом году впервые выяснилось, что главный враг российской сахарной свеклы – не украинская сахарная свекла, а бразильский сахар-сырец.

В 1997 году в России опять случился неурожай сахарной свеклы. Но ввозить белый сахар было уже нельзя из-за новых пошлин. Зато ничто не мешало ввозить не облагаемый пошлинами сахар-сырец – дешевое сырье, и производить сахар в России из него. Тут же весьма кстати случился азиатский кризис и девальвация бразильского реала. Сырец резко подешевел – самая низкая цена за 10 лет. Цены на сахар в России опять начали снижаться.

Союз сахаропроизводителей России начал убеждать правительство ввести ограничения на импорт сырца и немного повысить пошлину на ввоз белого сахара. Кроме того, Союзроссахар настаивал на введении квот на импорт сахара-сырца. Квота в размере 3 млн. тонн, должна была ввозиться по существующей пошлине в 1%. На остальной ввозимый сахар они предлагали установить налог в размере 20%.

В 1997 г. у них ничего не вышло. Ни с пошлинами, ни с квотами. Камнем преткновения оказался метод распределения квоты. Ведь до тех пор, пока не увеличится производство сахарной свеклы, квот на всех не хватит. Было предложение распределять по сахарным заводам, имеющим максимальную производительность. Но, как подсчитало правительство, тогда их не получит каждый третий сахарный завод России.

1998 год. Горячка с импортом сахара-сырца, начавшаяся в предыдущем году, уже к маю дала устойчивую тенденцию снижения цен на сахар: на российском рынке цены упали с 500 до 430 долларов за тонну (или на 15%) и продолжали снижаться примерно на 10 долларов каждую неделю.

Возникла реальная перспектива падения цены сахара ниже себестоимости свекловичного сахара, и осенний урожай сахарной свеклы будет продаваться с убытками. Сахарные лоббисты поднатужились и выбили из правительства запретительные пошлины на период уборки и переработки урожая сахарной свеклы. 17 июля 1998 года было подписано постановление правительства о введении с 1 августа по 31 декабря временных специальных пошлин на импорт сахара-сырца в размере 74% (обратите внимание на цифру). Расчет был на то, чтобы на время уборки и переработки урожая сахарной свеклы убрать сырец с рынка, стимулируя тем самым продажи свеклы. Поскольку это было сделано неожиданно для многих операторов рынка, то эта мера сработала, т.е. эффективно ограничила ввоз сырца в период переработки урожая сахарной свеклы и обеспечила высокую рентабельность свеклосеющим хозяйствам.

1999 год. Порадовавшись результату, правительство решило и в следующем году использовать запретительные сезонные пошлины (действующие в период переработки сахарной свеклы).

Но случился прокол. Импортеры-то о пошлине знали заранее. И основательно подготовились. Заранее завезли сырца под завязку, с запасом, еще до вступления в действие сезонных пошлин. За весь 1998 год импорт сырца составил 3,6 млн тонн. А только до 1 августа 1999 года было ввезено больше 4,5 млн тонн. Цены на сахар, естественно, упали: с 430 долларов за тонну в феврале до 260 в конце осени. И все участники сахарного рынка опять оказались в убытках.

* * *

Таким образом, к концу 1999 года выяснилось, что ни одна из испробованных мер не смогла «защитить» производство свекловичного сахара.

В сентябре лоббисты реанимировали идею тарифного квотирования и твердо решили воплотить ее в жизнь, т.е. протолкнуть через правительство.

Что же это за чудодейственное средство?

Тарифная квота – это сочетание заградительной импортной пошлины и разрешения ввезти некоторое количество облагаемого товара по льготной ставке.

Цель этой меры – ограничить ввоз дешевого конкурирующего сырья, сахара-сырца. Для этого устанавливается высокая импортная пошлина, т.е. налог на его ввоз. Но поскольку Россия обеспечивает себя свекловичным сахаром только на 25%, то простое повышение пошлин резко повысило бы цены на сахар (главное слово здесь – «резко») и привело бы к остановке практически всех сахарных заводов – а это также объекты «защиты» (наряду со свеклосеющими хозяйствами). Именно поэтому невозможно полностью запретить ввоз сахара сырца, как это, фактически, сделано в Западной Европе. Таким образом, необходимо допустить ввоз некоторого количества сахара-сырца по пониженной ставке пошлины. Это количество и называется квотой. Остается только определить объем квоты, который, с одной стороны, обеспечил бы востребованность выращенной сахарной свеклы и стимулировал инвестиции в этом направлении, и, с другой – не создавал ярко выраженного дефицита сахара и обеспечивал загрузку сахарных заводов. При увеличении производства сахарной свеклы, квота должна уменьшаться (с учетом меняющегося потребления).

3. Что делать, или в России слишком много сахара

На пробивание идеи квот через правительство в конце 1999-начале 2000 годов были брошены все силы сахарного лобби и проведена беспрецедентная пиаровская кампания в прессе. Все участники рынка вдруг стали открытыми, охотно давали интервью, комментировали ход кампании за введение квот. В ходе обсуждения вырисовалась единая для всех участников сахарного рынка идеологическая платформа. Но при этом аргументация, выдвигаемая в пользу таможенных ограничений, была зачастую настолько саморазоблачительной, что я опасаюсь давать ее в изложении: читатель может подумать, что автор нарочно утрирует и выставляет сахарный бизнес в глупом виде. Поэтому я решил дать все аргументы сахарных протекционистов исключительно в прямой речи.

3.1. Квоты нас спасут!

Председательствующий. Господа, несмотря на все усилия, предпринимавшиеся нами в последние годы, в настоящий момент у нас не существует механизма гарантированного ограничения импорта сахара-сырца. Наша задача сегодня обсудить и решить, что же делать в сложившейся ситуации.

Итак, что мы имеем. Прожить без импортных поставок Россия не может: свекловичные хозяйства просто не в состоянии обеспечить перерабатывающие заводы собственным сырьем. В то же время прекратить производство сахарной свеклы и обеспечивать потребности заводов только за счет импортного сырца тоже нельзя. Во-первых, это приведет к массовой безработице в «свеклосеющем поясе» России, во-вторых, страна будет зависеть от мировых цен на сырец. Надо думать и о продовольственной безопасности страны.

Поэтому правительство вместе с основными операторами рынка уже несколько лет пытается установить оптимальный баланс между сырцом и свеклой. Пока это получалось плохо. Видимо, у нас осталось последнее средство – тарифные квоты на импорт сахара-сырца. Союз сахаропроизводителей непрерывно пытается пробить их введение через правительство, фактически, с самого начала своего существования. Но пока ничего не получается. Одна из причин этого – отсутствие единства среди самих участников рынка. В этот раз нам необходимо объединиться и сделать все возможное, чтобы квоты все-таки были введены.

Прежде всего нам надо обсудить эту идею в своем кругу. Причем подумать о том, какие возражения она может встретить в обществе. Какие аргументы нам могут привести против введения количественных ограничений импорта. Поэтому позвольте представить вам нашего Адвокат дьявола.

Голос. Свят, свят, свят! Кого?

Председательствующий. Прошу не пугаться. Это просто официальный оппонент. По аналогии с процедурой канонизации католических святых, которая предусматривает двух участников, один из которых (advocatus diaboli) перечисляет недостатки канонизируемого, стремясь опорочить его святость, а в задачу второго – адвоката Бога (advocatus dei) – входит выявить достоинства. И если последние перевешивают, то происходит причисление к лику святых.

Голос. Выходит все мы тут Адвокаты Бога.

Председательствующий. Несомненно, но все же у нас есть два докладчика, которые выступят с обоснованием целесообразности введения тарифной квоты на импорт сахара-сырца. Затем докладчикам можно будет задать вопросы. А потом перейдем к обсуждению в режиме «круглого стола».

Кратко напомню суть наших предложений. На сегодняшний день базовая ставка таможенной пошлины на импорт сахара-сырца составляет 5%. Понятно, что это смехотворно мало. Поэтому предлагается повысить импортную пошлину до 30%. Но чтобы не произошло ценового взрыва, разрешить ввезти 3,65 млн тонн сырца по базовой ставке 5%.

Итак, слово предоставляется первому докладчику – Председателю Совета Союза Сахаропроизводителей России Юрию Михайлову.

Юрий Михайлов. За два предыдущих года мы фактически полностью исчерпали арсенал возможных мер по регулированию рынка. В 1998 году у нас действовали временные специальные пошлины на сахар-сырец (74%), в 1999 году у нас были сезонные пошлины (45%). Конечно, они оказали немаловажное влияние. На наш взгляд, не будь этих пошлин, сейчас сахарный рынок был бы в еще более тяжелом положении. Однако ожидаемого эффекта все эти меры все же не принесли. В 1999 году на рынок поступило рекордное количество сырца – больше 5 млн тонн при потребности 3-3,5 млн тонн. За счет квоты мы сможем ограничить поступление сырца и тем самым стимулировать производство сахарной свеклы.

В 1998 г. под влиянием дефолта и временных специальных пошлин рентабельность выращивания сахарной свеклы резко подскочила. Руководители фермерских хозяйств увидели, что на свекле они могут заработать значительно больше, чем, к примеру, на льне, ячмене или какой-нибудь другой культуре. В результате в 1999 г. крестьяне расширили посевные площади. Как следствие, показатели производства свекловичного сахара в 1999 г. оказались выше, нежели в 1998 г. (1,5 млн против 1,27 млн тонн). Другое дело, что свекловичный сахар в силу непростой ситуации на рынке, в ноябре-декабре продавался ниже себестоимости. Это значит, что в 2000 г. посевы свеклы могут сократиться, а хозяйства займутся другими культурами.

Переработка сырца на заводах идет, как правило, с рентабельностью близкой к нулевой. Поэтому для заводов также гораздо выгоднее наряду с переработкой сахара-сырца в оптимальных объемах (3,5 млн тонн) поднять цену на белый сахар, что возможно, на наш взгляд только за счет тарифного квотирования. В этом случае прибыль предприятий в период переработки свеклы резко возрастет.

Таким образом, повысить цены на сахар и сделать работу свеклосахарного комплекса России прибыльным можно только за счет введения тарифной квоты на импорт сахара-сырца. При этом отрицательный эффект от введения квот минимален.

Председательствующий. Спасибо. Следующим перед вами выступит генеральный директор компании «Кубаньсахар» Михаил Андронов.

Михаил Андронов. Сама идея квот позитивна для рынка – квоты будут защищать отечественного производителя от нашествия дешевого сырцового сахара. Мы часто восторгаемся экономикой развитых западных стран и забываем сказать, что во всех западноевропейских странах завоз сырца фактически запрещен, а производство свеклы жестко регламентируется и дотируется. Страны ЕС и США жестко контролируют высокие цены на свеклу и на сахар, стимулируя тем самым своих производителей. С одного гектара, засеянного свеклой, в России производят 1,5 тонн сахара, в Германии – 6–6,5 тонн, во Франции и США – 9–10 тонн.

У России должна быть нормальная свекловичная отрасль. В советское время 2/3 сахара вырабатывалось из отечественной свеклы и только 1/3 – из импортного сырца. А сейчас только 25% сахара вырабатывается из отечественного сырья. Эта ситуация, безусловно, ненормальная. Ни одна страна не будет развиваться нормально без такой отрасли, как сахарная. Западные компании, которые продают сырец в Россию, никогда не позволят нам зарабатывать на сырце больше, чем они захотят. Мы не хотим, чтобы сахарная промышленность развивалась в интересах западных игроков. Мы здесь родились и хотим работать.

Да, действительно, в настоящее время 3/4 своих заводов мы загружаем тростниковым сахаром-сырцом. Мы зарабатываем деньги не только на свекле, но и на сырце. Мы бизнесмены, и мы делаем то, что выгодно в данный момент. Если в данный момент выгодно завозить сырец, мы его завозим. Но государство должно ставить такие правила, чтобы было выгоднее производить сахар из свеклы.

Если можно производить из своего сырья, надо производить. Никто не призывает выращивать у нас бананы [А. Д. (тихо) Один экономист по схожему поводу как-то заметил, что разница лишь в степени помешательства].Мы просто призываем выращивать ту свеклу и хотя бы в тех объемах, которая выращивалась в России 10 лет назад. 10 лет назад 3 млн тонн белого сахара стабильно делалось из отечественного сырья, а сейчас эти объемы сократились до 1,5 млн тонн. Естественно, мгновенно это количество восстановить невозможно. Но, по крайней мере, квоты должны приводить к росту производства свекловичного сахара. А за 5-6 лет восстановить тот уровень производства свеклы, который был во времена СССР, вполне реально.

Если не ввести квоты, то многие заводы, в силу того, что проще заниматься сырцом, нежели свеклой, попросту не будут заготавливать сахарную свеклу. Фактически компании, завозящие сырец в период выращивания свеклы, ставят под вопрос проблему выживания для многих крестьян, которые существуют только благодаря свекле. [А.Д. (тихо) Какой идиот поверит, что на черноземах не растет ничего, кроме свеклы].

Председательствующий. Есть вопросы к выступавшим?

Вопрос к Михайлову. Некоторые утверждают, что от введения квот пострадают сахароперерабатывающие предприятия, которые 9 месяцев в году используют сырец и лишь три месяца – сахарную свеклу. Сырца станет меньше, и заводы попросту остановятся.

Михайлов. Заводы от введения квот, наоборот, выиграют. С началом действия квот ситуация на сахарном рынке стабилизируется, перестанут прыгать цены на белый сахар. Это позволит предприятиям и инвесторам вкладывать деньги в выращивание сахарной свеклы. Конечно, те заводы, у которых доля свекловичного сырья невелика, на первых порах столкнуться с трудностями. Но преодолеть их вполне реально, ведь заводы строили именно в зоне выращивания свеклы.

Вопрос к Михайлову. Вы говорили о низкой рентабельности переработки свеклы. Это связано только с низкими ценами на сахар или есть другие причины.

Михайлов. Следует учитывать, что сахарная промышленность России, созданная несколько десятков лет назад, была предназначена для обеспечения потребностей всего СССР. Сейчас она работает лишь на внутренний рынок. Поэтому мощностей по переработке сахарного сырья больше, нежели требуется…

Адвокат дьявола. Побойтесь Бога. А Украина? Перед распадом СССР там работало 197 сахарных заводов. Украина производила около 5 млн тонн сахара в год при внутреннем потреблении не более 2 млн тонн. Остальное отправляла в РСФСР, Белоруссию и республики Средней Азии. Зачем же так откровенно вешать лапшу на уши? Ну ладно, здесь все свои. Но не вздумайте выйти с этим к журналистам. Заклюют ведь.

Председательствующий. Ну, о журналистах беспокоиться не стоит. Они все проглатывают не жуя. Еще вопросы?

Вопрос Андронову. Намечается антидемпинговое расследование о нанесении ущерба российскому производителю от импорта сахара-сырца. Как вы думаете, чем это расследование закончится?

Андронов. Расследование, я думаю, выявит тенденцию, что неограниченный импорт сахара-сырца подавляет отечественное свеклосахарное производство. Судите сами, мы добываем нефть, газ, продаем из за рубеж и завозим сюда тот элементарный продукт, который вполне можем производить, тем самым финансируя зарубежного фермера, в то время как наш крестьянин разоряется. Мы теряем агрокультуру, рушится промышленность, рушатся заводы, перестают работать научно-исследовательские институты, уничтожается система подготовки кадров.

Вопрос к Михайлову. А как определялся объем квоты?

Михайлов. Союз сахаропроизводителей считает, что стране вполне достаточно 3,5 млн тонн импортного сырца. Остальное следует отсечь, установив запретительные пошлины.

Адвокат дьявола. Это при том, что в настоящее время в год импортируется около 5 млн тонн сырца и весь выработанный из него сахар потребляется в России. Очень смахивает на создание искусственного дефицита.

Председательствующий. А как иначе, без создания относительного недостатка, повысить цену на сахар? Итак, вопросов к выступавшим больше нет. Можно переходить к обсуждению в режиме круглого стола.

Реплика. Давайте еще раз сформулируем проблему.

Председательствующий. Пожалуйста. С января по ноябрь 1999 года сахар в России подешевел на 30%, и это – первые симптомы умирания отрасли. Проблема в том, что в страну завозится так много дешевого бразильского и кубинского сырца, что собственное производство сахарной свеклы сокращается, а заводы переходят на переработку импортного сырья.

Вопрос. А почему бы не отказаться от производства собственного свекловичного сахара? Пусть бы заводы круглый год производили сахар из сырца.

Виктор Семенов (председатель экономического совета Аграрной партии). Вовсе отказаться от производства собственного свекловичного сахара мы не можем по геополитическим причинам, а также из-за того, что сахар производят все цивилизованные страны.

Вопрос. Мне кажется, возникнет естественный вопрос. А что получит в результате введения квот государство?

Василий Северин (Союз сахаропроизводителей). По мнению Союза сахаропроизводителей, ограничение ввоза импортного сахара-сырца даст возможность развиваться российскому производству сахара и, соответственно, будет способствовать увеличению поступлений в госбюджет.

Вопрос. Говорят, с предложениями такого рода представители отрасли уже обращались в правительство, но безрезультатно. Может ли кто-то объяснить причину?

Михаил Безелянский (председатель совета директоров ОАО «Кубаньсахар»). Наши предложения встретили глухое сопротивление теоретиков из Минфина и Минэкономики, которые замусоливают вопрос, прикрываясь международными обязательствами.

Адвокат дьявола. Мы тут постоянно говорим, что нашей целью является повышение цены на сахар. А не обвинят ли нас в эгоизме и корысти?

Александр Комов (генеральный директор компании «Продимекс»). Наши заводы работают на 30-40% мощности, с минимальным запасом сырья. Закупая сырец, мы, по сути дела, финансируем за счет своего импорта выращивание тростника на Кубе и в Бразилии. Так что защитная мера – это, в первую очередь, защита собственного товаропроизводителя, и нет ни одной страны в мире, которая бы этого не делала. Так что и спецпошлины, и квоты конкретно для нас – корыстный интерес, который в данном случае полностью совпадает с государственным.

Председательствующий. Ну что ж, весьма патетично. Я уже ощущаю себя патриотом.

Александр Комов. Если правительство создаст условия, российские производители как минимум на 10% увеличат посевные площади сахарной свеклы. «Продимекс» сотрудничает с одним образцово-показательным хозяйством в Новгородской области, у которых урожайность одна из самых высоких по России – 360 центнеров с гектара. Директор этого хозяйства говорит, что у него рентабельность по яровым 250%, по озимым – 300%, а по сахарной свекле – 10%. Губернатор Кондратенко в Краснодарском крае объявил компанию за исключение сахарной свеклы из севооборота как таковой, потому что это непрофильная культура, которая была, по его словам, навязана нам в советские времена. А ведь в свое время Краснодар был крупнейшим производителем сахара. Вот что с нами сделал импорт. Поэтому задача государства – сделать свеклу привлекательной для инвестирования.

Вопрос. А насколько большой разрыв с другими культурами.

Александр Комов. Посудите сами. Картошка стоит 250 долларов за тонну, сахар – 250 долларов за тонну. По сложности технологического процесса выращивания и картофель, и свекла приблизительно одинаковы, у картофеля даже период между посевом и уборкой меньше, чем у сахарной свеклы. Но когда вы выкапываете картофель, вы везете его на рынок, и все, что собрали, продаете по 250 долларов за тонну. Когда же вы выкапываете свеклу и везете ее на завод для дальнейшей переработки, то выход от собранного составляет 12%.

Председательствующий. Могу дополнить. Основная часть посевных площадей сахарной свеклы находится в Центрально-Черноземном (46%) и Поволжском (13%) районах, а также в Краснодарском и Ставропольском краях (23%). Именно здесь биоклиматические условия больше всего подходят для выращивания сахарной свеклы. Для нее благоприятны наличие черноземных и хорошо отструктурированных почв с большим запасом азота, фосфора, калия, а также наличие мощного гумусового горизонта.

Сахарная свекла – одна из наиболее трудоемких культур и требует больших материальных затрат (на производство одной тонны сахарной свеклы затраты труда в 10-14 раз, а материальные затраты – в 6-8 раз выше, чем при производстве зерновых культур), самая требовательная из всех полевых культур к плодородию почв и агроклиматическим условиям.

Более того, эта культура – дама весьма капризная. Некоторые, вот, пишут, что она «отзывчива на удобрения». А наш взгляд она просто нагло требует по 450-500 кг удобрений на гектар посева и лишь в этом случае согласна давать урожай до 225 центнеров с гектара, да и то не везде, где она сейчас выращивается.

Адвокат дьявола. И что же можно ожидать от отечественного производителя, если он попадет в созданные государством благоприятные условия рынка?

Ученый из Воронежа. Ответ на этот вопрос дает анализ состояния свеклосахарного комплекса Центрально-Черноземного региона, основного производителя сахара в России. Результаты анализа, в частности, показывают, что средние потери при уборке достигают 34%, при хранении – 6%, а при переработке – 20%. Совокупные потери сахара составляют 55% от его биологического урожая (средняя величина биологической урожайности сахара по ЦЧР в 2000 году составила 2,1 тонн с гектара). Если сельский товаропроизводитель получит возможность закупать элитные семена, гербициды, удобрения, сельскохозяйственную технику, а собственники сахарных заводов почувствуют реальную эффективность вложения средств в техническое перевооружение своего производства, то можно допустить, что потери на основных этапах сократятся вдвое. Кстати, при этом не будут еще достигнуты, соответствующие значения показателей европейских стран. Простой расчет показывает, что при сегодняшней урожайности и посевных площадях производство свекловичного сахара увеличится в этом случае на 27%, т.е. составит порядка 1,9 млн тонн в год. Реально допустить, что посевные площади будут увеличены в 1,5-2 раза, т.е. достигнут уровня 1985 года. Тогда Россия сможет получить 2,9-3,8 млн. тонн собственного сахара. А это значит, что проблема продовольственной безопасности страны находит свое решение. Сахар из импортного сырца будет составлять не более 30-40% (против сегодняшних 75-80%) в общем объеме годового потребления сахара (5,2-5,3 млн тонн). Ради такой перспективы стоит предпринимать любые усилия и самым тщательным образом отрабатывать все возможные варианты государственного регулирования на рынке сахара.

Адвокат дьявола. Я хотел бы затронуть одну деликатную проблему. Наш российский потребитель, без сомнения, желает потреблять как можно больше сахара по минимальной цене, а мы вроде как предлагаем ограничить количество сахара в стране и призываем государство применить силу для того, чтобы ограничить поступление сахара на рынок. Как быть с этим?

Михаил Андронов. Конечно, я понимаю, что потребитель может сказать: «Нам какая разница, откуда этот сахар, лишь бы цены были низкими». Но ведь низкая цена на сырец недолговечна. Когда у нас не будет своей свекловичной базы, я не думаю, что цены на сырец останутся такими низкими.

Ученый из Воронежа. В настоящее время в России наблюдается перепроизводство сахара, что привело к значительному снижению его рыночной цены. Очевидно, что радость потребителей по этому поводу преждевременна, и вот по каким причинам. Отечественное производство постепенно сворачивается из-за низкой рентабельности. Образующийся «вакуум» заполняется производством сахара из импортного сырца, но как только будет преодолен некоторый критический рубеж, и мировой рынок почувствует отсутствие «противовеса» в виде отечественного производства, цены на сахар-сырец и, следовательно, на белый сахар неминуемо повысятся.

Специалист ПО «Русский сахар». Потребители, конечно, довольны снижением цен, но их радость может оказаться недолгой. Поток дешевого импорта будет расти. Низкие цены заставят почти половину предприятий российской сахарной отрасли прекратить производство. В результате импортеры уже на следующий год смогут диктовать любые условия поставок, и, по мнению ПО «Русский сахар», они будут устанавливать не низкие цены, как сейчас, а наоборот – высокие. Россия, таким образом, получит тройной отрицательный эффект: потеряет значительную часть собственной сахарной промышленности, попадет в зависимость от иностранных поставщиков и будет потреблять дорогой продукт.

Председательствующий. Забота о потребителе налицо. Тут очень к месту будет высокая оценка, данная нашим усилия журналистами всеми уважаемого экономического еженедельника Эксперт, можно сказать нашего российского The Economist: «Вот такие патриотические соображения, плюс чисто биологическое желание выжить заставляют субъектов отечественного рынка сахара искать резервы увеличения эффективности производства сахара, что позволит противостоять дешевому импорту и сохранять достаточную долю рынка».

Адвокат дьявола. Кстати о журналистах. Не представляют ли они опасность для наших планов? Я хотел бы напомнить вам об одном уроке истории. Сто лет назад российские сахарозаводчики подали петицию правительству, в которой просили установить норму производства для каждого завода. То есть ввести квотирование внутреннего производства. Это предложение было принято кабинетом министров, несмотря на оппозицию министра финансов. Но в прессе развернулась компания против принятия этого проекта, и он не получил Высочайшего утверждения. И вот что по итогам этой истории написал один провинциальный экономист:

«Нормировка была отвергнута благодаря дружному и довольно единодушному осуждению ею нашей прессой, хотя, странным образом, почти исключительно провинциальной, во главе с Московскими ведомостями. Большинство органов столичной прессы, если не высказывалось прямо за эту меру, то предпочло хранить глубокое молчание о ней, а некоторые из них, как Вестник Европы, не задумались даже обратиться к провинциальной прессе с репримандом [упреком]: зачем она так много посвящает внимания дебатированию вопроса о нормировке, которая сама по себе хотя и нерациональная мера, но что дальнейшее обсуждение ее может повлиять на изменение личного состава министерства финансов. Не спорим, может быть для органов столичной прессы личный состав высших правительственных учреждений и составляет столь первостепенный интерес, что для него они находят возможным жертвовать всеми остальными государственными и общественными интересами. Провинциальной прессе, стоящей слишком вдалеке от борьбы столичных партий, простительно ставить государственное и общественное благо выше интересов той или другой личности, стоящей во главе хотя бы и целого министерства. Для нее, говоря латинским изречением, – amicus Plato, sed magis amica veritas [Платон – друг, но истина – больший друг.] В этом святая обязанность, а вместе с тем и нравственная сила периодической печати. При перенесении же государственных и общественных вопросов на почву чисто личных отношений, пресса, несомненно, перестала бы быть органом общественного мнения великой страны и могущественным рычагом ее прогресса».

Не наступим ли мы на те же грабли, что и наши предшественники?

Председательствующий. С этой стороны мы не ждем никаких неожиданностей. Все ваши страшилки – это «преданья старины глубокой». Но чтобы всех успокоить, я предлагаю раздать материалы подготовленные нашей пресс-службой, которая внимательно следит за освещением проблем сахарного рынка в прессе. Пока вы будете с ними знакомится я тоже развлеку вас историческими байками. Ли Яккока, легендарный американский менеджер, знаменитый тем, что спас от банкротства компанию Крайслер вспоминал, что в тот момент Wall Street Journal объявила компании войну. И один приведенный им факт произвел на меня особенно сильное впечатление. Якокка пишет: «Газета нас просто не оставляла в покое. Она сообщала буквально каждую плохую вещь о нашем положении, но совершенно игнорировала любые обнадеживающие свидетельства… Например, в первом квартале 1981 года убытки компании Форд составили 429 миллионов долларов, а положение фирмы Крайслер несколько улучшилось, но тем не менее и она понесла убыток в размере около 300 миллионов долларов. Какой же заголовок был помещен в Wall Street Journal? «Убытки Форд мотор меньше, а убытки Крайслер больше ожидавшихся». Тогда я поразился изобретательности журналистов и понял, что очень важно иметь на своей стороне прессу. Тем более, что дальше Якокка вполне профессионально объяснил суть дела:

«Будучи в колледже одним из редакторов студенческой газеты, я из первых рук узнавал, каким влиянием обладает сочинитель газетных заголовков. Поскольку большинство людей не читает целиком газетную статью, если ее их его специально не интересует, то для этого большинства заголовок статьи олицетворяет собой все ее содержание».

С тех пор я особое внимание обращаю на заголовки и пытаюсь определить отношение газеты к данному вопросу. Ну, какое впечатление у вас создается при прочтении заголовков?

Адвокат дьявола. По большей части отношение журналистов нейтральное. В заголовках отражаются произошедшие события, то пошлины ввели, то кто-то с кем-то слился. Но есть и проявления сочувствия. Вот, например, Коммерсант: «У импортера жизнь – не сахар», «Сахарным трейдерам несладко».

А вот и вовсе наши люди: «Горький привкус сахарного изобилия. Россию вновь заполняет импортный сахар». (Российская газета)

Или: «Сахарная Волна. Пока неясно, выдержит ли ее заградительный таможенный тариф». (Независимая газета)

А вот истинные шедевры: «Сладкая контрабанда отныне не пройдет». (Новгородские ведомости), «Горький сахар от Кудрина». (Трибуна).

Председательствующий. А что по содержанию?

Пресс-атташе. Я бы рекомендовал обратить вот на эту недавнюю статью в Российской газете. Написано с душой:

«По данным Союза сахаропроизводителей России, Минторга и ГТК России, за январь-октябрь в нашу страну поступило свыше пяти миллионов тонн сахара-сырца, что почти в полтора раза больше, чем за тот же период 1998 года. Себестоимость переработки сырца примерно на треть дешевле, чем сахарной свеклы, поэтому изобилие сырца ставит под вопрос загрузку наших заводов свеклосахарным сырьем – отечественным и из ближнего зарубежья.

Российский рынок остается основным потребителем соседнего сахарного сырья и готового продукта. Но в связи с тем, что в странах Восточной, Центральной Европы и Восточного Средиземноморья недавно повышены пошлины на ввоз сахара, украинским и молдавским сахароэкспортерам приходится, что называется, проталкивать свой товар по любым ценам и по теневым каналам. Неспроста свыше половины ежегодно поступающего в Россию «ближнего» сахара квалифицируется специалистами как демпинг.

Плюс к тому – многие сахарные заводы в странах СНГ работают исключительно на экспорт, перерабатывая давальческий сырец; кроме того, ввиду падения мирового спроса на сахар его тоже приходится экспортировать по любым ценам. Из-за неблагоприятной мировой конъюнктуры вывозится, в том числе в Россию, и часть западно-, центрально-, восточноевропейских запасов сахара, главным образом через страны юго-западного региона Содружества. Ну, а поскольку свыше 2/3 территории России зависит исключительно от привозного сахара, российский рынок – весьма выгодная ниша для сбыта демпингового продукта.

Обвальный ввоз в Россию сахара по намеренно заниженным ценам ставит на грань выживания нашу сахарную отрасль. Поэтому решать эту проблему необходимо на государственном уровне, в том числе путем введения протекционистских внешнеторговых мер. [На мировом рынке предложение превышает спрос.] Ну а избыток продукции ведь надо куда-то девать. Так что, если высокие пошлины на ввоз сахара в РФ сохраняется на перспективу, это будет обусловлено и мировой конъюнктурой».

Адвокат дьявола. А что автор имел в виду в последней фразе?

Пресс-атташе. Как, что? Это же всем понятно.

Адвокат дьявола. Кому – всем?

Пресс-атташе. Ну вот же, Эксперт пишет: «Всем понятно, что в условиях низкой конъюнктуры внешнего рынка и слабости внутреннего производства нужны серьезные меры защиты».

Адвокат дьявола. Тогда молчу. Но я что-то не могу понять: автор говорит о снижении цен и здесь же о неблагоприятной мировой конъюнктуре. Это вроде разные вещи. В свое время Фредерик Бастиа не сумев найти во французском языке эквивалента английскому слову cheapness (по-русски дешевизна), написал такое примечание:

«Во французском языке нет существительного для выражения явления, противоположного высоким ценам (по-английски cheapness). Стоит отметить, что люди инстинктивно выражают эту идею следующими словами: выгодный рынок, хороший рынок. Протекционистам надо что-то делать, чтобы изменить это отношение. Оно подразумевает целую экономическую систему, зеркально противоположную их представлениям».

Председательствующий. За 150 лет много воды утекло. Конечно, люди не изменились и продолжают считать, что «хороший рынок» – это когда цены низкие, зато изменились экономисты и журналисты; теперь, я думаю, любой из них в два счета объяснит, что это не так. Что верно как раз обратное. Мне кажется, что этот процесс уже необратим…

Пресс-атташе. …но еще не доведен до конца. Встречаются и атавизмы. Вот, например, журналистка Независимой газеты пишет: «на российском сахарном рынке обозначились тенденции напряженности». Вроде бы понятно, что за этим должно последовать: избыточное предложение, запасы растут, цены падают… А она как обухом по голове: «однако резкий рост цен был вскоре остановлен». Рефлекс еще не выработался окончательно.

Председательствующий. Какой рефлекс?

Пресс-атташе. Видите ли, журналисты работают в условиях цейтнота. В ежедневных газетах на написание информации-комментария к текущим событиям у них есть 2-3 часа, включая сбор информации. В еженедельниках на аналитический материал, конечно, больше, но и написать нужно больше. Поэтому все комментируется на уровне инстинктов и рефлексов. А инстинкт и рефлексы у большинства из них сформированы правильные: рост внутреннего производства, защита отечественного производителя и т.п. – безусловные приоритеты.

Председательствующий. Какие еще тенденции вы обнаружили в работе журналистов?

Пресс-атташе. Есть две особенности. Одна хорошая, другая вызывает озабоченность. С какой начать?

Председательствующий. Давайте со второй.

Пресс-атташе. Если говорить о потребителях и производителях, то подавляющее большинство журналистов безусловно находится на стороне производителей. Но если между производителями существуют какие-то разногласия, то журналисты обязательно изложат все точки зрения. Для них это с одной стороны, проявление журналистской добросовестности и объективности, а с другой сенсация.

Председательствующий. Это удобный повод еще раз напомнить собравшимся, что если мы желаем добиться своих целей, то должны выступать единым фронтом.

Пресс-атташе. Да, вот еще одно неприятное проявление журналисткой добросовестности. Некоторые, как нарочно, каждый раз, когда пишут о введении пошлин или иных ограничений, упоминают и о связанном с этим неизбежном повышении цен. Вот, например:

«Правительство РФ с четверга увеличило ввозные пошлины на сахар. Это привело к резкому подорожанию сахара в розничной сети».

«Квотирование импорта сырца приведёт к увеличению производства сахарной свёклы в стране и росту цен на белый сахар».

«Вчера Михаил Касьянов подписал постановление правительства, которым ввел с заградительные импортные пошлины на белый сахар и на сахар-сырец. Российские сахаропроизводители добились своего – в следующем году сахар подорожает на 5 руб. за кг».

Председательствующий. Ну, это они не со зла. Мы ведь и сами это признаем. Это совсем не опасно, ведь повышение цен – открыто декларируемая цель стабилизации рынка. И поскольку она представляется как оправданная, то все выглядит как неизбежная жертва ради благой цели. Очень хорошо написал по схожему поводу один журналист Независимой газеты: «сегодняшнее “право выбора” дешевой иномарки или нового отечественного автомобиля обернется завтрашним кризисом отечественной промышленности. …на самом деле повышение пошлин, [от себя добавлю: а следовательно, повышение цен] и есть настоящая забота о своем народе: завтра он должен жить лучше, чем сегодня». Немного размыт контекст, но поверьте мне на слово, смысл сохранен.

Адвокат дьявола. А я еще один пример нашел: «Одним из основных последствий повышения пошлин, и это признают в Союзе сахаропроизводителей, станет значительное повышение розничных цен на сахар – с нынешних 15 рублей до 18-20 рублей за килограмм. Правда, повышение не будет резким: до конца года у поставщиков есть время завезти доставочный запас сахара». Очень правильное замечание: необходимо, чтобы рост цен не был резким. Медленный рост цен всегда можно правдоподобно объяснить, например, ростом курса доллара, инфляцией издержек и другими псевдоэкономическими аргументами.

Председательствующий. Так, а какая у вас хорошая новость.

Пресс-атташе. Журналисты очень доверчивы. Почти как дети. Они все за нами повторяют. То, что мы говорим им в интервью, они мало того, что дублируют от своего имени, повышая тем самым как бы объективность информации – журналистское происхождение. Но еще так и норовят добавить: «по мнению экспертов». Вот например: «как уже не раз заявляли специалисты, никакой необходимости в импорте в Россию белого сахара нет: отечественная сахарная промышленность в состоянии обеспечить рынок за счет переработки заграничного сырца или отечественной свеклы».

Председательствующий. Это недалеко от истины.

Пресс-атташе. Да я думаю, что если им сказать, что Россия может обеспечить себя свеклосахаром, то они и это напишут.

Председательствующий. Что-то вы уж слишком низкого мнения о журналистах.

Адвокат дьявола. А вы заключите пари.

Председательствующий. Пари мы заключать не будем, но эксперимент поставить можно. Сейчас у нас 1999 год. Предлагаю в течение двух лет постоянно говорить о том, что одним только сахаром из сахарной свеклы Россия себя обеспечить не может, и именно поэтому нельзя полностью запретить ввоз сырца в страну, как это сделано в Европе; что даже в лучшие годы из российской свеклы производилось чуть больше 3 млн тонн сахара при потреблении около 5 млн тонн, что для удовлетворения потребности в сахаре сейчас нужно ввозить 3,5-4 млн тонн, но наша цель снизить импорт до 2 млн тонн. А через два года, в конце 2001-го, скажем журналистам, что Россия имеет потенциальную возможность обеспечить себя свекловичным сахаром. И посмотрим, какие газеты и журналы на это клюнут¹ . И на этом нам, наверное, пора закругляться. Давайте подводить итоги.

Адвокат дьявола. Я бы предложил сформулировать нашу миссию. Говорят, без этого сейчас никуда. Консультанты по управлению утверждают, что это очень полезная штука. Если она разделяется всеми участниками какого-либо дела, то уже не надо конкретно описывать каждый шаг для каждого участника.

Председательствующий. Какие есть предложения?

Ученый из Воронежа. Для начала предлагаю такую формулировку: «Поел россиянин три квартала сырцовый сахар, а в четвертом, хочешь не хочешь, а ешь свекловичный». По мере наших успехов цифры можно будет переставить.

Председательствующий. Миссия обычно формулируется в качественных терминах и должна что-нибудь содержать про социальную ответственность. Ну ладно, для внутреннего употребления сойдет.

Итак наши цели. Мы должны добиваться повышения импортных пошлин на ввоз сахара-сырца до 30% и установления при этом тарифной квоты в размере 3,65 млн. тонн, которая будет облагаться пошлиной 5%.

Это позволяет решить сразу три проблемы. Во-первых, сахароперерабатывающие заводы по-прежнему получают, пусть и в меньших объемах, сырье для переработки. Во-вторых, Россия надежно защищается от избытка сырца. В-третьих, такая система квотирования не вызывает «аллергии» у международных организаций, ревностно следящих за тем, с помощью каких мер регулируется российский рынок.

На прощание хочу сказать вам следующее. В этот раз у нас нет права на ошибку. Хочу сразу предупредить, что добиться своего нам будет нелегко, поскольку всего несколько дней назад первый вице-премьер Виктор Христенко сообщил, что комиссия Правительства по таможенно-тарифному регулированию признала нецелесообразным использование механизма квотирования при регулировании импорта сахара-сырца.

* * *

3.2. История квот начинается

Еще 2 декабря 1999 г. в прессе сообщалось, что идея введения квот на импорт сахара-сырца не находит поддержки в правительстве, но буквально через три недели настроения изменились. 21 декабря Коммерсант сообщил: «Усилия производителей сахарной свёклы, пытавшихся всеми доступными способами сократить поступление на рынок деш¨вого сахара-сырца, увенчались успехом. С 1 апреля 2000 года в России скорее всего будут введены квоты на ввоз сахара-сырца в размере 3,5 млн тонн».

Однако история квот началась на месяц позже. 24 января 2000 г. – с заседания Комиссии Правительства Российской Федерации по защитным мерам во внешней торговле и таможенно-тарифной политике, на котором она рекомендовала ввести квоты. Кроме того, на этом заседании был определен способ распределения квот – путем аукционной продажи. Это имело далеко идущие последствия.

Введение квот, способ их распределения, условия проведения аукциона, выбор агента по проведению аукциона, – каждое решение было выгодно одним участникам рынка и невыгодно другим. Соответственно, вокруг каждого из них разворачивалась скрытая и публичная борьба. Начиная с лоббирования и антилоббирования квот, каждый этап регулирования сахарного рынка сопровождался скандалами. За 2000–2001 годы мы насчитали их шесть.

Окончательно решение о введении квот можно считать принятым только после того, как соответствующее постановление правительства будет подписано премьер-министром. Это произошло только 27 июля 2000 года. Все это время продолжалась закулисная борьба, а в среде сахарников муссировались слухи о том, что квот не будет. Более того, еще 14 октября среди сахарных трейдеров ходили слухи, что комиссия может предложить правительству отменить квоты и вернуться к регулированию рынка за счет временных пошлин – времени для аукциона практически не осталось. Тем более, что против введения квоты активно выступали некоторые операторы рынка. И только 18 октября на первом заседании специально созданной межведомственной комиссии все-таки была назначена дата аукциона и обнародованы его условия. Таким образом фактически весь 2000 год сахарный рынок находился в подвешенном состоянии.

3.3 Демарш диссидентов: скандал №1

Идею квотирования импорта сахара-сырца разделяли далеко не все участники рынка. Прежде всего потому, что, на первый взгляд, в явно выигрышном положении оказывались обладатели квот: квотный сахар ввозился с уплатой таможенной пошлины 5%, сверхквотный облагался пошлиной в 30%. При условии, что не предусматриваются никакие дополнительные платежи в пользу государства, обладатели квот получали бы сверхприбыль, так как разница в уровне пошлин значительно превышала рентабельность оптовых операций на сахарном рынке. Это при существовавших на тот момент ценах на белый сахар и сахар-сырец. Так как сахарный рынок очень чувствителен к повышению и понижению цен, это означало, что те, кому не удалось бы получить квоты, попросту лишались бизнеса.

Затем встал вопрос об объеме квоты. Предложенный объем в 3,65 млн тонн сырца закладывал 20-процентный дефицит, поскольку до этого в Россию стабильно импортировалось 5 млн тонн сахара-сырца ежегодно. Следовательно, цены на сахар внутри страны должны были вырасти. Возможно, при этом было бы целесообразно ввозить сырец и сверх квоты с уплатой 30-процентной пошлины.

Большинство операторов рынка опасались, что квоты достанутся 5–7 компаниям, «приближенным к новому руководству Минсельхоза».

Именно в этой накаленной обстановке на интернет-сайте одного из крупнейших сахарных трейдеров появился материал «О безосновательности введения квотирования сахара-сырца в Россию» с прямыми обвинениями в адрес Союза сахаропроизводителей как коллективного лоббиста квот:

«<...> Квотирование требует скрупулезнейшего анализа потребных качеств сахара, достаточно серьезных систем организации всего этого дела для обеспечения распределения, оформления квот, контроля за их использованием, обнаружения и рассмотрения фактов нарушений и т.п. что обуславливает необходимость создания определенного органа управления и вызывает обоснованные опасения и беспокойство у субъектов сахарного рынка, которым знакомы последствия появления фигуры чиновника, влияющего на решение, вместо твердо установленных объективных критериев, не зависящих от решения каких-либо лиц, как это имеет место при пошлинах. Система квотирования и ее исполнения намного сложнее, обременительнее и опаснее для всех сторон, чем система пошлин. <...>

В таких обстоятельствах, если требуется создание условий для повышения цен на российском рынке сахара, представляется, как и в большинстве других стран целесообразным и обоснованным базироваться на систему пошлин (такие системы уже разработаны рядом российских компаний), что может обеспечить тот уровень цен, который необходим в зависимости от уровнях мировых цен. Причем эта система на порядок проще, дешевле, демократичнее, справедливее и доходчивее для субъектов рынка, чем система квотирования. Она непосредственно и достаточно понятно для всех определяет уровень цен на внутреннем рынке и так же непосредственно, в отличие от квотирования, приносит доход в бюджет государства. Она не нарушает традиционные принципы работы субъектов рынка, сложившиеся в течение ряда лет их отношения с производителями и покупателями сахара, не создает в случаях возникновения критических ситуаций противоречий между интересами субъектов рынка и требованиям безусловного выполнения квоты. Кроме того, квотирование, как действующее в своем большинстве изнутри (т.е. для регулирования объемов собственного производства), совершенно не типично для России, в которой не только не наблюдается перепроизводства свекловичного сахара, а наоборот, ощущается большая потребность в завозе сырца для удовлетворения более трех четвертей своих насущных потребностей. <...>

Вопрос о введении квотирования импорта сахара-сырца имеет исключительно важное значение, т.к. он затрагивает интересы всех субъектов российского сахарного рынка и свеклосахарного производства. Поэтому становится не понятным, почему до сего времени предложения Правления Союза сахаропроизводителей России не вынесены на рассмотрение и одобрение общего собрания членов Союза, который в первую очередь призван решать именно такие жизненно важные для российских сахарников вопросы.

Торопливость, с которой нынешнее Правление форсирует решение о введении квотирования, лишь усиливает подозрение в том, что это делается не во имя субъектов сахарного рынка и свеклосахаропроизводителей, интересы которых собираются защищать этой мерой, а, наоборот, для тех, кто будет «квотировать».

В связи с этим, хотелось бы выразить искреннее пожелание, чтобы во избежание самых негативных последствий не принимались бы какие-либо правительственные решения о введении квотирования импорта сахара-сырца без одобрения предложений по данному вопросу Правления Союза сахаропроизводителей России общим собранием Союза, т.е. тех, кого собираются защищать, если действительно вся эта затея предназначается для данных целей, а не ради чего-то иного».

В этом отрывке выражены все главные страхи противников квот и прежде всего опасения по поводу возможных злоупотреблений при распределении квот.

3.4. Отделение агнцев от козлищ: скандал №2

Когда стало известно, что квоты будут продаваться на аукционе, у многих возникло желание поделить участников рынка на чистых (т.е. себя) и нечистых (т.е. всех остальных), и допустить к аукциону только первых.

Вот как это происходило.

* * *

Председательствующий. В конце января [2001 г.] правительственная комиссия по защитным мерам во внешней торговле приняла решение ввести квоты на импорт сахара-сырца, которые будут распределятся через аукцион. В связи с этим возник один принципиальный вопрос, который нам сегодня предстоит обсудить. Согласно пункту 44 положения «Об аукционах» межведомственная комиссия, которая будет разрабатывать правила для аукциона, имеет право ограничить круг участников торгов, а может этого и не делать. В правительстве мнения по этому поводу разделились.

Представитель Министерства сельского хозяйства. В Минсельхозе склоняются к тому, чтобы к аукциону были допущены компании, которые имеют в собственности на территории России сахарные заводы, либо контракты с заводами на авансирование производства сахарной свеклы в зоне этих заводов (поставки горючего, семян, техники, предоплату работ в обмен на готовую продукцию). Есть и еще один критерий: на квоту смогут рассчитывать компании, импортирующие с 1998 г. не менее 100000 тонн сырца в год.

Андрей Кушнеренко (руководитель департамента Минэкономторга). Предложенные условия позволят ограничить доступ к квотам непрофильных компаний (банков, нефтяных холдингов), которые, обладая значительными средствами, выкупают квоты для последующей перепродажи.

Председательствующий. А вот в Минфине считают, что круг участников торгов нельзя ограничивать. Они заинтересованы в более высоких ценах лотов.

Трейдер. Хочу напомнить, что правительственное постановление предполагает широкий доступ участников рынка к аукциону без проведения предварительного отбора.

Михаил Андронов (Генеральный директор «Кубаньсахар»). Мы целиком и полностью за аукционный механизм распределения квот, потому что мы должны иметь четкие правила игры, равные для всех участников рынка. Единственное, состав участников должен быть профессиональным, поэтому необходимы определенные усилия, чтобы не допустить на рынок финансовых спекулянтов. Мы не хотим, чтобы продовольственная безопасность России зависела от какого-нибудь финансиста, сидящего у себя на Уолл-стрит. К аукциону должны быть допущены компании, которые не только купят квоты, но и смогут завести сахар и потом качественно его переработать и реализовать внутри страны.

Глеб Тихомиров (финдиректор группы компаний «Сюкден»). Я вообще удивлен, что Союз сахаропроизводителей, активно лоббировавший введение квот на ввоз сырца, забыл прописать в проекте постановления, что к аукциону будут допускаться только операторы сахарного рынка.

Юрий Михайлов (председатель совета Союза сахаропроизводителей России). В наших предложениях не было аукциона. Мы считали, что в рамках единой квоты всем участникам сахарного рынка должны предоставляться равные условия. Иначе мелкие и средние фирмы просто не смогут работать на рынке, структура рынка изменится, что неправильно.

Михаил Андронов. Аукцион очистит рынок от фирм-однодневок. Это будут честные торги. Это близко к рыночной экономике. Квоты приведут к более предсказуемому рынку.

Председательствующий. А что Союз сахаропроизводителей думает по поводу предквалификации, раз уж аукциона теперь не избежать?

Юрий Михайлов. Я считаю, что предквалификацию перед аукционом необходимо провести. Квоты на сырец надо продавать компаниям, которые пахнут сахаром. Главное преимущество должны иметь компании, владеющие сахарными заводами.

Глеб Тихомиров. Правильно было бы допускать к аукциону всех, кто с 1998 г. ежегодно завозил не менее 100000 тонн сахара.

Трейдер. Трейдеры требуют свободного доступа на аукцион для всех участников и реализации тарифной квоты через одну биржу. Гарантией предотвращения спекуляций на рынке должен стать возвратный залог, который компания-участник вносит перед аукционом. При этом она не должна выкупать лотов больше суммы залога.

Александр Комов (гендиректор Продимекс). Ненормально, когда рынок принадлежит трейдерам. Цель квот – защита не импортеров, а производителей, поэтому на них и надо делать ставку. На сегодняшний день вхождение на рынок сахара не стоит ничего. И это неправильно. Вход должен быть свободным, но не бесплатным. Хотите войти на рынок, купите завод и начинайте заниматься производством сахара на этом заводе из свеклы и сырца. Нельзя забывать, что у нас есть собственное производство, которое нужно поднимать. К аукциону надо допустить либо заводы, либо компании, владеющие заводами.

Этьен Пеллетье (Гендиректор «Сюкден»). Я уверен, что спекулянты выступят номинальными владельцами производственных мощностей, а заводы квот так и не увидят.

Георгий Тищенко-Романченко («Кубаньсахар»). Если к участию в аукционе будут допущены компании из других отраслей – нефтяники или банкиры, к примеру, обладающие большими финансовыми ресурсами, нежели производители сахара (а этот и предыдущий годы, как известно, были не очень удачными для российских сахарных компаний), то минимальная цена лота, заявленная в проекте постановления в размере 3 евро за тонну, может, например, вырасти до 50 евро за тонну. Тогда все скупят люди из других отраслей.

Юрий Михайлов. В Союз уже звонят нефтяные генералы и интересуются условиями аукциона.

Председательствующий. Да, у ЛУКОЙЛа, например, имеется дочка «ЛУКОЙЛ-Маркет-Сахар», занимающаяся сахарным бизнесом уже третий год. У «Транснефти» есть подразделение «Орелтранснефть», которое торгует сахаром с 1999 года и даже уже приобрело собственный заводик. Кстати, их представители присутствуют здесь. Может дадим им слово.

Алексей Яковлев (финансовый директор «ЛУКОЙЛ-Маркет-Сахар). Мы кровно заинтересованы в получении квот, так как сахар наше основное поле деятельности.

Андрей Логинов (директор департамента продаж «Орелтранснефть»). Наша компания намерена участвовать в аукционе, хотя ввезти планирует немного – 150000–200000 тонн.

Председательствующий. Итак, похоже к единому мнению нам прийти не удастся. Слишком разные интересы у участников рынка. Поэтому вопрос о предквалификации и ее условиях, будет решаться в кулуарах правительства на основании административного ресурса каждого их участников рынка в отдельности. Что-то хочет сказать гендиректор компании «Продимекс».

Александр Комов. Страшно другое: аукцион имеет вполне конкретную цену «исчерпания», т.е. при достижении уровня 55 долларов за тонну, квота по сути перестает действовать. Если на аукционе все купят лоты по 60 долларов за тонну, это значит, будущий год мы будем жить без квоты, но с 30%-ной пошлиной на сахар-сырец. Значит, разница участия и неучастия в аукционе нивелируется. А это опять нерегулируемый стихийный рынок. Проиграют только производители, трейдеры же окажутся в привычной для себя среде.

Председательствующий. Я бы сказал, что в этом случае положение будет даже хуже, чем то, которое правительство желает исправить. Ведь цель всей этой затеи не просто поднять цены на белый сахар, чтобы сделать выгодным выращивание свеклы и производство свекловичного сахара, но и, – поскольку свеклы в любом случае хватит лишь на 2,5–3 месяца работы заводов, – обеспечить заводы сырьем в виде сахара-сырца. Для этого и вводится тарифная квота. Если аукцион по продаже квот будет дорогим, то, при сохранении на мировом рынке нынешней цены на белый сахар, в Россию все равно будет выгоднее завозить белый сахар, чем завозить сырец сверх квоты по той же 30%-ной пошлине. Белый сахар с доставкой в Россию будет дешевле примерно на 25 долларов за тонну, чем сахар, выработанный на отечественном заводе.

Вадим Мошкович (гендиректор «Русагро»). А значит для компании-трейдера нет никакой разницы – покупать квоту на аукционе и ввозить сахар-сырец по льготной 5%-ной пошлине или ввозить сырец по 30%-ной ставке пошлины и в аукционе вообще не участвовать.

Игорь Худокормов (Председатель совета директоров компании «Продимекс»). Гораздо хуже. Белый сахар станет вполне конкурентным продуктом. Если аукцион будет дорогим, то трейдерам ничего не останется, как торговать белым сахаром. А заводы будут стоять.

Председательствующий. Тем не менее, я бы не стал драматизировать ситуацию. В комиссии по защитным мерам во внешней торговле считают, что в результате аукциона реальная ставка сахарной пошлины возрастет до 11–15%. Они подсчитали, что дополнительные доходы бюджета в будущем году составят не менее 11 млн долларов.

* * *

Вот так тайное становится явным. Монолитное единство, продемонстрированное участниками сахарного рынка при обсуждении целесообразности введения квотирования, рассыпалось в прах, как только встал вопрос о распределении квоты. Более того, это единство можно назвать фиктивным. Его удалось добиться только потому, что при обсуждении целесообразности квотирования не затрагивался вопрос о методах распределения квоты. В противном случае прийти к единому знаменателю было бы значительно труднее. Правительство предложило публичный метод распределения квоты – аукцион – и спровоцировало публичный скандал. Кулуарные методы породили бы кулуарные скандалы. Суть от этого не меняется.

Как бы то ни было, по вопросу о допуске к аукциону участники сахарного рынка не пришли к единому мнению. В итоге к аукциону были допущены все компании независимо от профиля деятельности, при условии что до 20 ноября компания внесет на спецсчет в Центробанке не менее 75000 евро. Эта сумма была определена как минимальная цена одного лота (25000 тонн).

4. Аукцион-2000, или Первый блин комом

4.1. Результаты аукциона

Аукцион по продаже квот на импорт сахара-сырца в 2001 году состоялся 27 ноября 2000 г.

Было продано 146 лотов по 25 000 тонн. Общий объем тарифной квоты – 3,65 млн тонн.

Больше всего лотов купили: «Продимекс» (750000 т), «Русагро» (725000 т), «Сюкден» (475000 т), «Евросервис» (325000 т), «Разгуляй» (300000 т).

Однако, посмотрев на цены, сложившиеся на аукционе, мы пока воздержимся называть их победителями аукциона:

Таким образом, сбылись худшие ожидания участников рынка и аукцион достиг «цены исчерпания».

Насколько сознательно действовали участники аукциона? Или их подвел азарт борьбы? А если они действовали сознательно, то на что рассчитывали?

Условия этого аукциона позволяли с большой долей вероятности заранее спрогнозировать итоговую цену. В своих покупках участники были ограничены денежной суммой, внесенной на спецсчет ЦБ до начала аукциона.

Каждый участник (а) имеет свое представление о собственной пороговой цене лота, выше которой для этой компании покупка не будет иметь смысла, и (б) пытается спрогнозировать, по каким ценам лоты могут быть куплены другими компаниями. Если руководство компании считает своей пороговой ценой 40 долларов за тонну и что цена сложится на уровне 50 долларов за тонну, то эта компания вообще не будет принимать участия в аукционе, потому что для покупки одного лота необходимо мобилизовать 1 млн долларов, а это удовольствие не дешевое.

Таким образом, общая сумма, задепонированная на спецсчете ЦБ, дает представление об уровне цены, по которым квоту готовы купить большинство участников. Эта цифра имеет стратегическое значение для участников аукциона, и вне всяких сомнений, тем или иным способом они пытались ее оценить или узнать до начала аукциона. Как показали последующие события, высказывавшиеся оценки оказались близки к истинным.

К примеру, вот слова руководителя «Русагро», опубликованные за неделю до аукциона:

«Если участники рынка внесли на счета ЦБ 200 млн долларов, то квота, по сути, будет стоить порядка 55 долларов за тонну, а значит для компании-трейдера нет никакой разницы, покупать квоту на аукционе и ввозить сырец по льготной 5-процентной пошлине или ввозить сырец по 30-процентной ставке пошлины и в аукционе вообще не участвовать».

Но если они все понимали заранее, то зачем купили квоты по такой высокой цене? Существует две версии ответа на этот вопрос. Вначале некоторые пояснения для лучшего понимания последующих событий.

4.2. За что боролись

Декларируемая цель: путем повышения цены белого сахара в стране сделать производство сахара из сахарной свеклы рентабельным.

Чтобы добиться этой цели, необходимо повысить себестоимость производства сахара из конкурирующего сырья – сахара-сырца. Для этого устанавливается импортная пошлина – 30%. И квота в 3,65 млн тонн сахара сырца, ввозимая по льготной 5-процентной пошлине.

Однако квоты необходимо распределять. Административное распределение квот чревато злоупотреблениями и коррупцией и не сулит поступлений в госбюджет. Все выгоды достаются получателям квот. Поэтому методом распределения квот правительство выбрало аукцион.

4.3. На что напоролись

Аукцион. Особенность аукциона в том, цены лотов возрастают до тех пор, пока цена квотного сахара-сырца (с учетом процентов на капитал, затраченный на выкуп квот) не сравняется с внеквотным. Сахарный рынок отличается тем, что при малейшей разнице в пользу квотного сырца, компании, не купившие квоты на этот сезон, вылетают из этого бизнеса. Их удел – работа с сахарной свеклой.

Предположим, что квота занижена. Это означает, что белого сахара, произведенного из собранного урожая сахарной свеклы и квотного сахара-сырца, будет недостаточно, чтобы удовлетворить потребительский спрос. Соответственно, цена белого сахара поднимется до уровня, при котором рентабельным становится производство сахара из внеквотного сырца (ввезенного с уплатой 30-процентной пошлины). Открывается возможность сверхквотного импорта. Преимущество и здесь имеют обладатели квот: их предельные издержки по этим операциям намного ниже, поскольку вся инфраструктура уже создана, логистика отлажена, нужно лишь изменить несколько цифр в контрактах. Плюс экономия на масштабах.

Таким образом, распределение квот через аукцион равносильно простому введению 30-процентной (в нашем случае) пошлины. Но с условием, что эту пошлину (минус проценты) надо заплатить заранее. Единственный выход – сговор покупателей квот. Если в сговоре участвуют не все ведущие участники, то сговор направлен, кроме прочего, против тех, кто в нем не участвовал. Если все – то самое сложное заранее распределить квоту между собой. [Возможность сговора не всех, а только нескольких ведущих участников определяется условиями аукциона, а именно ограничением покупок размером внесенного депозита.]

Сказанное выше относится к случаю, когда объем квоты оптимален (вероятность чего ничтожна) или закладывает дефицит. Если квота превышает потребности рынка, то будут выкуплены не все лоты.

Мы уверены, что выбрав аукцион в качестве метода распределения квот, правительство об этом не задумывалось. Его целью было исключить субъективизм при распределении и получить немного денег в казну (ожидалось получить от аукциона 11 млн долларов, а получили 214 млн).

Никакие сверхприбыли победителям аукциона (при условии отсутствия сговора) не светят по определению. Их единственный выигрыш – сохранение бизнеса.

4.4. Что в действительности продавало правительство

Отсюда становится понятным, что, фактически, правительство продавало право заниматься сахарным бизнесом в обмен на авансовую уплату таможенных пошлин.

Правительство говорило: заплатите, сколько считаете нужным, и работайте. А я обязуюсь обеспечить выполнение того, что записано в соответствующем пункте таможенного тарифа: пошлина на импорт сахара-сырца сверх квоты – 30% его таможенной стоимости, но не менее 90 евро за тонну. Причем все риски лежат на покупателях квот. А рисков много. Это и прогнозируемые мировые цены на сахар-сырец, прогнозы урожая сахарной свеклы, внутренняя цена на сахар, различные валютные риски и т.п. Все это должно было найти отражение в ценах лотов. Предлагая ту или иную цену, участники аукциона делают ставку на определенное развитие событий.

4.5. Что, по мнению участников аукциона, они покупали

Юрий Михайлов (Союз сахаропроизводителей). Государство продавало компаниям именно ценовые преференции, так что надо, чтобы квоты так и оставались преференциями.

Вадим Мошкович («Русагро»). Государство, которое получило от продажи квот больше 200 млн долларов, взяло на себя некие обязательства. Правительству нужно следить, чтобы сырец не пошел в страну сверх квоты.

Игорь Худокормов («Продимпекс»). [Победители аукциона надеются, что] правительство не даст загубить внутренний рынок и обеспечит победителям аукциона должную защиту.

Глеб Тихомиров («Сюкден»). Раз участники торгов купили квоты по таким высоким ценам, значит, они доверяют правительству. Теперь задача правительства это доверие не подорвать.

4.6. Что получилось: скандал №3

Версия первая (невероятная). Коллективное умопомешательство. Высокие цены на аукционе стали следствием жесткой конкуренции между крупными операторами, которые борются за влияние на рынке. Просто в какой-то момент они перестали обращать внимание на цену. Как заметил один из участников мероприятия, «если бы аукцион проводил Якубович, тонна “ушла” бы и за 100 долларов».

Еще один участник аукциона также объясняет случившееся факторами психологического характера: «В аукционе принимали участие не менеджеры, а владельцы сахарных компаний, чьи амбиции не всегда соотносятся с экономической целесообразностью». Правда, сам он (может, потому что менеджер) руководствовался простым критерием: «При нынешних ценах на сырец платить на аукционе более 50 долларов за тонну было бессмысленно. Поэтому, когда началось это безумие, я просто наблюдал за другими участниками».

Версия вторая (правдоподобная). Инсайдерская информация. 20 ноября 2000 года состоялось заседание комиссии правительства по защитным мерам во внешней торговле. Одним из вопросов звучал так: «о переводе расчетной единицы специфических составляющих ставок таможенных пошлин с евро на доллар США». Никаких решений по этой проблеме тогда принято не было. Высказывалось мнение, что информацией о заседании обладал кто-то из основных победителей, а остальные просто пошли на поводу у своих более информированных конкурентов.

В компаниях, купивших больше всего лотов, эту версию категорически отрицали. Хотя, на наш взгляд, они отрицали очевидное. Буквально на следующий день после аукциона, Игорь Юсов, начальник отдела таможенно-тарифного регулирования Минэкономразвития и ответственный секретарь Межведомственной комиссии по проведению аукционов по продаже импортных и экспортных квот, сказал, что идея увеличения специфических составляющих импортных пошлин на сырец и сахар уже рассматривалась Минэкономразвития, и что в связи с падением курса евро по отношению к доллару предполагается либо поднять размер специфической составляющей, либо заменить евро на доллар. А это значит, что эту идею лоббировали уже давно, ибо сами собой в головах чиновников подобные идеи не рождаются. То есть возможность подобного развития событий секретом ни для кого не была.

На сахар-сырец в то время была установлена комбинированная пошлина: 30%, но не менее 90 евро за тонну. При низком уровне мировых цен на сахара-сырец (когда 30% таможенной стоимости меньше 90 евро) первостепенное значение приобретает специфическая составляющая.

Технические пояснения. Ставки пошлин бывают трех видов: адвалорные, специфические и комбинированные:

адвалорная ставка выражается в процентах от таможенной стоимости товара – Х процентов таможенной стоимости;

специфическая ставка выражается в твердой сумме денег за единицу ввозимого товара – Z у. е. за единицу (например, штуку или тонну);

комбинированная ставка является сочетанием первых двух – Х процентов таможенной стоимости, но не менее Z у.е. за единицу ввозимого товара, где Х – адвалорная составляющая таможенной пошлины, Z – специфическая составляющая таможенной пошлины.

По мнению, Юрия Михайлова, правительство должно было поднять спецсоставляющую пошлины ровно настолько, насколько евро упало по отношению к доллару с июля 2000 года, (когда было подписано постановление об аукционе). И если правительство не пойдет на эти меры, то оно себя дискредитирует.

А причем тут правительство? Действительно, в тот момент падение цены на сырец совпало с падением курса евро по отношению к доллару. Результат – тариф хуже защищает сахарную свеклу. Но к результатам аукциона это не имеет никакого отношения. Залоги вносились участниками не в июле, а в конце ноября, когда с евро и долларом все было ясно, и это должно было отразиться в цене. Не отразилось. Даже наоборот. Единственное правдоподобное объяснение, что у победителей аукциона был расчет на то, что удастся пролоббировать изменения спецсоставляющей или введение сезонных (т.е. повышенных) пошлин на импорт сахара-сырца (в связи с введением квот, сезонные пошлины не предусматривались).

Косвенным подтверждением этой версии может служить то, что буквально на следующий день после аукциона все компании, купившие максимальное количество лотов, в один голос стали говорить о целесообразности повышения спецсоставляющей или перевода ее из евро в доллар. Как будто прозрели.

Но у них имелись серьезные противники – компании, не купившие квот, которые рассчитывали ввозить сверхквотный сырец, уплачивая пошлину полностью. Судя по тому, что специфические составляющие не были изменены, а сезонные пошлины удалось ввести только на полтора месяца в самом конце года (с середины ноября до конца декабря), можно сделать вывод, что лоббистские возможности компаний, «проигравших» аукцион, оказались больше.

Тарифное окно: скандал №4

Выстраивая защитные порядки на пути сахара-сырца, лоббисты и чиновники пропустили удар со стороны белого сахара. Попросту говоря, они запутались в той системе, которую создали.

К 2000 году базовый уровень пошлин на импорт сахара-сырца был установлен в размере 5%, на импорт белого сахара – 25%. Базовыми они называются потому, что если временно устанавливаются какие-либо специальные или сезонные пошлины, то после их прекращения в действие опять вступают базовые пошлины.

И вот с 16 декабря 2000 перестают действовать сезонные пошлины на ввоз сахара-сырца и белого сахара (40% и 45% соответственно).

Но если на сахар-сырец с этого дня вступала в действие новая базовая пошлина 30% и вводились квоты с льготной 5-процентной пошлиной, то для белого сахара новая более высокая базовая 30-процентная пошлина начинала действовать только с 1 января 2001 года, а до этого времени на две недели вступала в действие прежняя 25-процентная пошлина. Эти 5 процентов разницы делали прибыльным импорт белого сахара. Нужно было лишь успеть растаможить его в течение этих двух недель.

Правительство обнаружило это окно слишком поздно, и не успевало ввести новые пошлины (их требуется объявлять за месяц), но импортеры, конечно, воспользовались благоприятным моментом.

Интересны комментарии чиновника, в функции которого входило отслеживать подобные вопросы до 16 декабря и после того, как стали ясны последствия.

Ведомости, 23 ноября:

«Все отследить невозможно, – сказал Андрей Кушниренко, руководитель департамента тарифной политики Минэкономразвития, – [но] у трейдеров сейчас нет свободных средств. Все их средства сейчас вложены в аукцион по продаже квот на ввоз сахара-сырца, и они не смогут воспользоваться открывшейся возможностью».

Однако надежды чиновников на то, что импортеры сахара не смогут воспользоваться их грубой ошибкой, не оправдались. В последние две недели декабря, в Россию ввезли в 10 раз больше белого сахара, чем обычно ввозится за месяц: около 160 000 тонн при средних значениях 5000–10 000 тонн.

Ведомости, 10 января 2001 года:

«Никто не предполагал, что за эти 14 дней может быть ввезено столько сахара, – говорит Кушнеренко.– Во-первых, в декабре порты закрываются из-за штормов, во-вторых, компании вложились в покупку лотов на аукционе. Хотите, напишите, что просчитался я, но это был некий системный недосмотр, несознательная ошибка в сложной системе факторов».

Можно, конечно, обсуждать убытки, понесенные участниками рынка, например, сахарными заводами (по оценкам, их косвенные потери составили 600 000 долларов), трейдеров, купивших квоты, бюджета и т.д. Но, в конце концов, 150 000 тонн – небольшой объем для российского рынка сахара. Намного важнее сам принцип: чиновники расписываются в собственном бессилии. Подчеркну – дело не в ограниченных умственных способностях или порядочности конкретных лиц. Проблема состоит в том, что, подменяя рынок в качестве координатора интересов, чиновник должен понимать, что он взялся за нерешаемую в принципе задачу. Последовательно управлять более или менее сложной тарифной системой невозможно. Любая система ограничений работает на руку одним участникам рынка и противоречит интересам других. И всегда существует соблазн подкорректировать ее в свою пользу.

Тем временем предложения по усложнению регулирования рынка сахара не иссякают.

5. Deja vu, или Напоминание о будущем

Для всех участников сахарного рынка 2000 год закончился на грустной ноте. Первый год нового тысячелетия не сулил ничего хорошего. Было очевидно, что предстоит изнурительная позиционная борьба: победители аукциона будут выклянчивать у государства обещанные (вроде бы) преференции. Компании, которые не купили квот, станут убеждать государство, что оно никому ничего не должно и может с чистой совестью умыть руки.

В конце концов, так и вышло. Одни лоббировали изменения в спецсоставляющих и введение сезонных пошлин, другие активно этому противодействовали. Это было запрограммированно предыдущими событиями и не заслуживало бы упоминания.

Но вот встреченный мной комментарий итогов первого полугодия 2001 года, вызвал мучительное deja vu. Признанный в сахарных кругах аналитик «самого сладкого рынка» с сожалением писал:

«…в этом году государственное регулирование играло совсем не стабилизирующую роль, а наоборот вносило дополнительный элемент хаоса. Разобравшиеся в хитросплетениях бюрократических процедур трейдеры пристально следили за перемещением бумаг, их согласованием и визированием. В день рассмотрения вопроса правительственной комиссией, торговцы сахаром замирали в ожидании результатов. Рынок попал в такую сильную зависимость от государственных интервенций, что даже перенос заседания правительственной комиссии воспринимался как плохая новость для рынка».

Что-то подобное я уже встречал. И действительно, покопавшись в газетных подшивках, я обнаружил заметку столетней давности:

«В современной сахарной промышленности первую роль играют не условия рынка, не большая или меньшая плодородность почвы, не опытность и ловкость техников и рабочих, не коммерческий опыт, как бы то следовало в силу естественного течения обстоятельств, а только узаконения и регламентация. Неправильно думать, что сахарозаводчики эксплуатируют сахарный тростник или сахарную свекловицу, или извлекают пользу из получаемых продуктов, – они эксплуатируют... лабиринт сахарного законодательства». (Figaro, 1897, No21).

На ум сразу приходят различные пошлости из сферы гуманитарного «знания»: «история развивается по спирали», «история циклична», «история повторяется». На самом деле, если что и повторяется, так это наши заблуждения. Одинаковые заблуждения приводят к одинаковым результатам. Желающие могут посмотреть, что из себя представлял мировой рынок сахара 100 лет назад и прикинуть, что нас ждет в недалеком будущем, если мы, потребители, не остановим сахарное лобби. [См. историческую справку].

6. Аукцион-2001: скандал No5

Второй аукцион и начался, и закончился скандалом. Первый скандал – письмо, предупреждавшее правительство, что некоторые участники аукциона вступили в сговор между собой с целью приобретения лотов по минимальной цене. Второй скандал – подозрительно низкие цены, сложившиеся на аукционе.

Вначале о самом аукционе.

Аукцион по продаже квот на импорт сахара-сырца в 2002 году состоялся 16 октября 2001 г.

Было продано 146 лотов по 25 000 тонн. Общий объем тарифной квоты – 3,65 млн тонн.

Распределение квоты по кварталам

Компании, купившие наибольшее количество лотов

Государство получило от продажи квот 184 млн долларов (в предыдущем году 214 млн долларов). Тонна квотного сахара оказалась дешевле внеквотного на 50 долларов (в 2001 г. – на 10 долларов). Как же могла получиться такая большая ценовая разница между квотным и внеквотным сахаром?

Главный ориентир участников аукциона – пошлина при внеквотном импорте сахара-сырца. На 2002 год она установлена в размере 120 евро за тонну (или при текущем курсе евро к доллару – 109 долларов за тонну). Пошлина для обладателей квот – 15 евро (13,6 долларов) за тонну.

С учетом кредитного процента, валютных рисков, колебаний цен на мировом рынке сырца, минимального преимущества квотного импорта по сравнению с внеквотным и тому подобных соображений, выходило, что цена тонны сырца должна была обойтись покупателям в 75–80 долларов. Именно таков был прогноз большинства аналитиков. Соответственно, скорее всего, правительство рассчитывало выручить от аукциона около 280 млн долларов (величина квоты осталась неизменной – 3,65 млн тонн сахара-сырца). Участники аукциона внесли в качестве залога около 460 млн долларов, депонировав их, как уже упоминалось на спецсчете в Банке России. Т.е. прогноз имел все шансы оправдаться.

Но неожиданно за день до аукциона на имя министра сельского хозяйства поступило письмо, в котором сообщалось:

«В настоящее время мы располагаем достоверной информацией о попытке некоторых участников аукциона вступить в сговор с целью приобретения лотов на предстоящем 16 октября аукционе по минимальной цене (1 млн евро за лот, или 40 евро за тонну), определ¨нной постановлением Правительства РФ от 23 августа No 622 «О тарифном регулировании импорта сахара-сырца и сахара белого в 2002 году».

Авторы письма предлагали перенести проведение аукциона на месяц, для того чтобы, как говорится в письме, установить оптимальную стартовую цену.

Большинство участников аукциона, естественно, отрицали факт сговора. Дескать, во-первых, невозможно договориться двум десяткам компаний, а во-вторых, за это грозит до пяти лет, с конфискацией. Второй аргумент мы рассматривать не будем, поскольку, как известно, и за гораздо меньшие суммы некоторые идут на значительно больший риск.

Нас интересует вопрос, может ли при данных условиях привести к желаемым результатам сговор небольшого числа участников. Оказывается теоретически такая возможность существует.

В нашем случае возможность сговора определяется структурой рынка (а соответственно, и участников аукциона) и условиями аукциона.

Участников аукциона можно разделить на три группы.

Подавляющее большинство изначально не рассчитывает купить более 1–2, максимум 3-х лотов. На большее у них просто нет денег. Количество таких участников легко прогнозируется. Возможности каждого фигуранта рынка хорошо известны его коллегам.

Небольшое число компаний могут позволить себе поиграть: например, по наиболее вероятной цене аукциона компания намеревается приобрести 4 лота, но ее депозит рассчитан на большее число лотов, на случай, если сложатся более низкие цены. Однако это удовольствие не дешевое – на каждый лот нужно вносить до 2 млн долларов. Тех, кто может себе это позволить, единицы. Это, прежде всего, представительства международных сахарных трейдеров. Следовательно, максимальное количество таких лотов также можно, как говорится, просчитать.

И наконец, третья группа – лидеры российского сахарного рынка: 3–4 компании, которые и покупают львиную часть лотов.

Предположим, что только третья группа участников аукциона решила вести согласованную политику. В этом случае первая группа фирм будет лишь приятно удивлена выгодной покупкой. Их выигрыш можно описать выражением «мелочь, а приятно». 1–2 лота, больше они не могли бы купить при всем желании.

Азартные игроки второй группы будут удовлетворены в полной мере – их ставка сыграла. Они могут пить шампанское.

Но основную выгоду получат участники сговора. Им хватит не только на шампанское. Знание прикупа открывает совершенно иные перспективы. К концу сезона каждый из них мог бы повторить эксцентричную выходку одного дореволюционного сахарозаводчика, который построив в Краснодарском крае сахарный завод, через два года хвастал перед своими коллегами банкетным залом, стены которого были выложены золотыми рублями, положенными на ребро. Для полноты картины следует сказать, что сверхприбылями он также был обязан государственному регулированию и существовавшему в то время синдикату сахарозаводчиков.

Впрочем, здесь могут оказаться и «пострадавшие». Те, кто в сговоре не участвовал, но хотел бы участвовать, рассчитывая при этом получить большую долю. Конечно, они купят квоты по неожиданно низким ценам и получат соответствующую прибыль. Но по таким ценам они хотят больше. Им завидно и обидно. Эти два чувства перевешивают радость от ожидаемой денежной прибыли. В итоге одно расстройство.

Можно ли по результатам аукциона определить, был ли сговор? Доказать или опровергнуть, разумеется, ничего нельзя, но я бы обратил внимание на следующие признаки.

Признак 1. Порядок выкупа лотов участниками. Первыми должны исчерпать свои средства «миноритарные» участники аукциона, ни о чем не ведающие и стремящиеся воспользоваться низкими ценами.

Признак 2. Структура цен. Лоты, купленные первыми, в среднем должны быть дороже, поскольку за них конкурируют компании, не участвующие в сговоре.

Признак 3. Цена остановки. Можно посмотреть на каком уровне цены та или иная компания прекращала торг.

Признак 4. Распределение лотов среди покупателей. Доля победителей аукциона (предположительных участников сговора) должна заметно снизиться (по сравнению с первым аукционом), при увеличения доли группы «игроков» (по нашей классификации).

Признак 5. Остаток депонированной суммы. Как представляется, неизрасходованные средства должны остаться только у участников сговора.

Признак 6. Если сговор направлен также и против одного из участников торгов, то после исчерпания этой компанией лимита, остальные участники должны проводить ее представителей дружными аплодисментами. (Шутка!)

Вышесказанное относится к некоторой модельной ситуации. Реально состоявшийся аукцион не может считаться чистым экспериментом. О возможности сговора стало известно заранее, и не участвующие в нем компании могли скорректировать свои планы.

Как бы то ни было, но цена, сложившаяся на аукционе, вызвала сильные подозрения в том, что сговор все же был. Другой вопрос, сколько фирм в нем участвовало, 99%, как утверждают некоторые, или 2–3.

Но если честно, лично меня не волнует был ли сговор или нет. Намного интереснее роль государства во всей этой истории. Излишне говорить, что не будь вмешательства государства, не было бы всех этих скандалов.

Но даже если говорить только об условиях аукциона. По правилам аукциона, лоты можно приобретать только в пределах заранее депонированной суммы. Не будь этого условия, никакой сговор был бы невозможен. Изначально оно было установлено для того, чтобы предотвратить мифическую спекуляцию квотами, однако, как мы видим, сыграло совсем иную роль.

7. Чистая победа, или Постановление правительства No622

Но самым важным событием для сахарного рынка в 2001 году стало Постановление Правительства No622 от 23 августа – венец пятилетних усилий сахарного лобби, его чистая победа над правительством и российскими потребителями. Впервые таможенный режим для сахарного рынка вводится единым пакетом и объявлен заблаговременно.

До этого ограничительные меры вводились в пожарном порядке в последний момент и не отличались систематичностью. (см. табл. 2) Можно даже сделать правительству комплемент: в каждом случае оно сопротивлялось до последнего.

Теперь же лоббисты добились и полного набора ограничительных мероприятий, и высокого уровня ставок. На это им потребовалось пять лет.

Участники рынка почувствовали перемены к лучшему уже в первые дни нового года. Сразу после новогодних праздников на сахарном форуме в интернете появилось такое сообщение:

Прекрасное начало! Запасов мало, цены растут. Спрос на хорошем уровне. Всегда бы так.

Таблица 2. Регулирование российского рынка сахара в 1996–2002 гг.

8. Что дальше, или аппетит приходит во время еды

В 2002 году начался новый раунд лоббисткой деятельности сахаропроизводителей. По стечению обстоятельств, добытые ими в изнурительной борьбе ограничения на 2002 год не могут стать постоянными. И в нынешнем году должны быть приняты меры по регулированию сахарного рынка на 2003–2008 годы.

Работа идет вовсю. В течение декабря прошлого года в адрес Союзроссахара поступали предложения от сахарных компаний. Состоялось заседание Совета союза, посвященное регулированию рынка сахара на следующие пять лет. Уже в середине января 2002 года Союз направил свои предложения в правительство.

Тон обсуждения радикально изменился, а от предлагаемых мер волосы становятся дыбом.

Необходимость ограничения импорта сахара-сырца считается уже чем-то само собой разумеющимся и не нуждающимся в обосновании. В речах сахарных протекционистов уже нет былого надрыва, алармизма и патетики. Никаких эмоций, идет деловой разговор лишь об уровне таможенных ограничений.

Наглость и аппетиты «отечественных товаропроизводителей» способны вызвать оторопь даже у подготовленного человека. «Сколько вам надо?» – спрашивают журналисты. «500–550 долларов за тонну плюс субсидии», – хором отвечают «товаропроизводители», не моргнув глазом. Для справки: в конце января тонна сахара в Москве стоила около 380 долларов (напомню, это уже на 100 долларов больше, чем при отсутствии ограничений).

Более того, они не стесняются рыться в наших карманах. Вот что говорит, например, г-н Михайлов, глава Союза сахаропроизводителей:

«Введение пошлины в 250 евро с тонны [в 2002 году – 120], по нашим подсчетам, приведет к 25-процентному повышению розничных цен на сахар. То есть вместо нынешних 17–18 рублей за килограмм сахара придется платить 21–22 рубля. Ежегодная норма потребления сахара в нашей стране на душу населения – 37 килограммов, т.е. в год среднестатистический россиянин будет платить за сахар не 629 рублей, а 777 рублей. В месяц это дополнительные 12 рублей расходов. На наш взгляд, подобная нагрузка на семейный бюджет не выглядит чересчур неподъемной. А вот для свеклосахарного комплекса нашей страны такой рост цен – огромное подспорье». [Коммерсант, 23.01.2002]

Все-то он посчитал. Одно непонятно, кто дал ему право планировать мои расходы?

Да будет вам известно, г-н Михайлов, что в таможенном тарифе Российской Федерации более 3 тысяч позиций и как минимум несколько сотен из них относятся к товарам народного потребления непосредственно (остальные ложатся на потребление косвенно). Пусть, к примеру, это 500 позиций. Если по каждой платить «отечественным товаропроизводителям» от 3 до 10 долларов в год, то сколько это получается? Что, по-вашему, я не найду лучшего применения нескольким тысячам долларов в год, чем содержание кучки бездарных псевдо-предпринимателей?

Не сомневайтесь, найду. Поэтому от своего имени, как потребителя, предлагаю правительству записать в таможенном тарифе РФ на 2003 и все последующие годы такие ставки таможенных пошлин:

Таблица 3

Если бы ко мне присоединились и другие потребители, думаю, правительству, было бы легче сопротивляться напору сахарного лобби. Следует признать, что в решающий момент 2000 года правительство осталось один на один с лоббистами. А как мы видим на примере пошлин на иномарки, правительству не безразлично мнение потребителей.

¹ Ответ см.: Эксперт, №39 2001, с. 38.