Реферат статьи Е. Демчик по хозяйственной истории Сибири.
Демчик Е.В. Предпринимательская деятельность нэпманов в Сибири. Вопросы истории, 1999, №7, сс. 28-40, библиография сс. 39-40.

В конце прошлого года меня попросил один человек, не имеющий такой возможности, выписать для него ряд научных журналов по списку. И заодно узнать в редакциях, нет ли у них номеров за прошлые годы.

В числе этих журналов оказалось немало интересных. Но я, не имея возможности посвящать ученым занятиям больше отведенного времени, без колебаний отправил их на специально расчищенную полку "киснуть за стеклами двойными" до приезда их заочного владельца.

Время шло, владелец все не ехал, и журналы по двое, по трое, стали из-за стекол выползать.

Конкуренция – великий, не до конца понятый феномен. Стоят журналы, пять наименований. Выползая, предъявляя себя, они конкурируют за мое внимание. Они все хорошие, все интересные, но один – победил.

Этот журнал – "Вопросы истории". Рефераты особенно понравившихся статей, (реферирование есть почти механическая привычка, оставшаяся от застойных академических лет), буду помещать здесь. В конце концов, у меня в разделе "Библиотека" есть для этого специальный подраздел.

Но читатель должен быть осторожен.

Во-первых, отбор статей – совершенно субъективный. Обязуюсь не придерживаться здесь никаких тематических, временнЫх, идеологических и иных заданностей. В этом смысле это – не вполне реферирование, для которого достоинством является, как бы это сформулировать, этакая безразличная тотальность.

Во-вторых, реферат есть, как ни крути, сжимающее отображение. Если в оригинале статьи, скажем, 20 тыс.слов, то в реферате -- две. Здесь – выбор, опять-таки момент субъективный. Поделать с этим ничего нельзя, мой долг предупредить тех читателей, которые хотят полноты: братцы, если хотите полноты, подпишитесь и читайте все подряд.

В-третьих, время свободного реферирования у меня по будням, от 5:30 до 6:15. Когда совсем интересная вещь, отправляю ее на первую половину дня субботы. Ни темпы, ни качество, следовательно, не могу признать удовлетворительными.

Что я могу для вас сделать? Да, нужно же вывесить принципы, которых придерживаюсь при реферировании.

1. Реферат (в отличие от цитатника) есть отображение всего исходного текста. Если в статье три части, это значит, что реферат не может состоять из отображения двух из них и названия третьей.

2. Статьи рыхлые реферировать легче. Глаз быстро находит изюмины смысла в тесте материала, выковыривает, прошивает ссылками (логическими), иногда переупорядочивает. Если же текст конденсированный, то применяются различные полиграфические ухищрения, вроде List Bullet'ов, всяких там 1) или там а) и б) сидели на трубе...

3. Для большей логичности могу также переставить фрагменты. Бывает, автор по каким-то причинам, которых не узнать, сперва про одно пишет, потом про другое, третье, а потом вдруг опят про первое. Ну я тогда, если чувствую допустимость и уместность, переставляю.

4. Ссылочный аппарат статей. Не привожу полной библиографии. Не привожу даже ее фрагмента как некоей после статьи идущей целостности. В тексте ссылаюсь на то, что показалось важным и/или интересным.

5. Мысли, пришедшие в голову при реферировании. Удаляю в отдельный файл.

Государственника можно узнать по подозрительно-уничижительному отношению к свободе вообще и к свободе экономической деятельности в частности.

В сочетании с организационной беспомощностью и чувством униженной "зависимости от стихии рынка" это умонастроение проявляется постоянно и мощно на протяжении всех лет советской власти, включая ее нынешнюю, загробную фазу.

Применительно к хозяйственной деятельности это умонастроение воплощалось в желание ограничить и подчинить (часто ценой разрушения) всякое налаженное дело, которое "работает само", без руководящей роли государства. "Нельзя допустить бесконтрольного... " – дальше подставляйте специфику периода.

Государственники утихали только после экономических катастроф, причем не всех, а некоторых (1919-1921, 1947-1953, 1963-1964, 1979-1985, 1990-1991). После этих катастроф страна была отпускаема ими в короткие "экономические увольнительные" (1922-1927, 1954-1956, 1965-1967, 1992-1995).

Рыночная экономика, не обладая свойствами рая на земле, обладает, однако, решающим преимуществом перед государственнически-коммунистическими химерами. Она работает. За поразительно короткое время люди отъедались, отстраивались, здания ремонтировались, магазины наполнялись товарами, денежное обращение восстанавливалось, появлялись извозчики, частные маршрутные такси, рынок услуг и квалификаций. Начиналось, было, сбережение на будущее. Жизнь становилась более сложной, механизмы координации и сотрудничества более тонкими. Цвета женской одежды обнаруживали большое разнообразие, газеты начинали вдруг писать разное – каждая свое.

Но тут государственники расстраивались от ощущения своей непричастности к этому празднику жизни. Они молчали, только сопели и наливались. Упомянутое умонастроение пересиливало все – ум, честь, совесть и привычку покупать свой сорт кефира. Созданное за эти короткие периоды благосостояние начинало интенсивно и насильственно перераспределяться. Заработали? (1922-1927, 1954-1957, 1965-1967, 1992-1995)? Теперь мы будем тратить (1929-1953, 1958-1964, 1968-1991, и начиная с 1996 года).

Довольно быстро начинались знаменитые противоречия между городом и деревней, слова "очередь", "льгота", и "положено" произносились с шекспировской аффектацией, вернувшиеся после длительных заграничных командировок соотечественники видели, как обносились люди, обветшали дома, разболтался транспорт. Газеты, как одна, набрасывались на "вещизм".

Государственники в такие периоды любят тратиться на социальную благотворительность (подкуп народа за счет его же сбережений) или воплощение военно-политических фантазий.

Безрассудные долги, налоговые изъятия (инфляционные или чисто фискальные), пускание на ветер народных сбережений, бесстыжие махинации с золотовалютными резервами, тотальное регулирование всего и вся, разгул лицензирования и прочие организационные формы разрушают хозяйство. От богатой и тонкой материальной цивилизации не остается никакого следа.

Но гораздо более глубокие следы это умонастроение оставляет на народной нравственности. Духовная структура разрушается быстрее, а восстанавливается гораздо труднее материальной культуры. Государственники развращают народ, играя на самых темных сторонах народной души – лени, невежестве, привычке к убожеству, доносительстве, зависти, ксенофобии, комплексе неполноценности и мании величия (что, как известно, почти одно и то же).

В самое ближайшее время, в связи, например, с обострением проблемы обслуживания госдолга мы увидим очередную антирыночную оргию. Тщательно организованные вспышки "народного гнева", сфабрикованную антипредпредпринимательскую истерию, и т.д. Причем – независимо от исхода выборов. Даже участие в них молодых лже-реформаторов (нагрузивших страну долгами и создавших репрессивно-фискальный механизм для их обслуживания), даже их победа, не изменили бы ничего.

Но про эту фазу – другие статьи, они на подходе, и будут выложены своевременно. А сегодня – еще нэп, время надежд и упований.

Переход к нэпу вызвал легализацию и общее оживление экономической активности населения. Появились предприниматели (нэпманы).

Предприниматели были поражены в политических правах. Так, они:

• не имели избирательных прав;
• не имели права выпускать газеты;
• не имели права вести пропаганду своих взглядов;
• не имели права учить детей в одних школах с детьми граждан "правильного" социального происхождения;
• не имели права служить в армии, не подлежали призыву;
• не имели права быть членами профсоюза;
• не имели права занимать должности в государственных учреждениях.

Обоснование репрессивной политики по отношению к предпринимателям было дано в книге Ю.Ларина "Частный капитал в СССР"., М.-Л., 1927. В соответствии с марксистской догмой прибыль есть форма прибавочной стоимости, а последняя -- результат эксплуатации. Кроме того, Ларин, будучи поверхностным, но чутким марксистом, особо упирал на воровство как источник быстрого обогащения нэпманов. Такое отношение к предпринимателям было массовым; парадоксально, но с первых дней нэпа, рост госсектора расценивался как завоевание, а задачей государства объявлялась "борьба" с социально-неполноценными нэпманами.

Точкой приложения предпринимательских усилий были торговля, услуги, мелкая промышленность и производственное использование денационализированной собственности. Позже получили развитие специфические формы кредита.

1. Торговля

Первая форма экономической активности – оживление торговли на городских толкучках (продажа личных вещей, их скупка, затем доставка в деревню, обмен на продукты). Предпринимательство в торговле сразу стало предметом ограничений. После объявления нэпа были приняты декреты, имевшие целью ограничить торговлю самыми примитивными формами, близкими к товарообмену (Декреты от 28.03.1921, 24.03.1921, "Наказ СНК" от 11.08.1921). Из неналоговых форм ограничения экономической активности в торговле отметим следующие:

• расширение понятия спекуляции;
• преследование продажи и обмена продовольствия, приобретенного у крестьян, имеющих недоимки по продналогу;
• требование к продавцам вести письменные реестры продуктов с указанием источника приобретения;
• запрещение выезжать для обмена за пределы "своих" местностей;
• закрытие для въезда отдельных местностей.

Торговля оживала на фоне разрушенного денежного обращения, накопления запасов готовой продукции, отмены прямого прикрепления поставщиков и потребителей, поддерживаемого гигантским бюрократическим аппаратом главков ("главкизм" эпохи военного коммунизма). Велик был спрос госпредприятий на быстрое восстановление нормального торгово-производственного цикла ("проблема восполнения утраченных оборотных средств"). Торговля велась в условиях неразвитого, да еще и дискриминационного к частнику кредита. Начиналось восстановление внешнеторговых операций государства.

Формы: посредничество между госторгами, госпромторгами, губпродкомами, край- и губкоопсоюзами. Частные заготовители сырья и материалов для госпредприятий (контрагенты по заготовкам). В Сибири доля частных заготовителей в заготовках сырья для госпредприятий в 1922/23 – 70%.

Схема договора между заготовителем и госконторой: задание в натуральных показателях, выдаваемая сумма (аванс), процент вознаграждения (6% от прибыли плюс 2,5% прибыли на компенсацию организационных расходов), залог и другие формы имущественных гарантий заготовителей. Предоставление индивидуальных льгот (освобождение от уравнительного и гербового сборов, уценка отпущенных товаров (в случае авансирования товарами), пересмотр заданий по заготовке в сторону понижения, кредитование.

"Едва ли какой-нибудь хозяйственный орган может похвастаться тем, что его контрагенты выполняют хоть 25% принятых на себя обязательств" ("Советская Сибирь" от 20.07.1922).

В то же время, только благодаря частным заготовителям (других не было) объем экспорта пушнины уже в 1922/23 гг. достиг 80% дореволюционного, или 60 млн.руб. золотом. Для справки: вся денежная масса на внутреннем рынке РСФСР составляла 100 млн. золотых рублей.

Второе направление: создание и поддержка торгово-сбытовых сетей госторгов, частная розница. В 1922 г. производственные и торговые предприятия Сибпромбюро реализовали через частный сбыт 40% продукции (мануфактура, стекло, табак, кожизделия, металлоизделия), Сибторг – 52%, сибирские отделения Всероссийского кожсиндиката 90%. Система отпускных скидок (до 40%) с одной стороны, конкуренция частных торговцев с другой. Оптовое звено: межрегиональная торговля. Весной-летом 1923 г. в Омске находится 20 представительств Москвы, Урала, Приуралья и других территорий. Дискриминация частных торговцев: кооперация получала 50-70% товаров в кредит, частники должны были все оплачивать наличными, платить более высокие налоги, снимать помещения за более высокую арендную плату.

Ю.Ларин утверждал, что в торговле преобладают дореволюционные, "бывшие" купцы. Анкеты и другие данные тех лет, в т.ч. обобщенные в закрытом Докладе о частной торговле, представленном в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции в 1924 г., (обобщения см. в [Ball, A.M. Private Trade and Traders during NEP/Russia in the Era of Nep: Explorations in the Soviet Society and Culture. Indiana, 1992, p.91]) позволяют утверждать, что преобладающим дореволюционным положением частных торговцев было – приказчик, работающий по найму (40 процентов), а собственно дореволюционных купцов было ничтожно мало. Продолжили торговлю во втором поколении 8% частных торговцев.

Так, в 1922-23 гг. бывшие приказчики известной дореволюционной фирмы "Второв с сыновьями" основали "Иркутское мануфактурное товарищество", Верхнеудинское торгово-промысловое товарищество "Оборот-Сибиряк", "Томское мануфактурное товарищество", Новосибирское товарищество "Мануфактура". Все совладельцы имели 10-20 лет стажа работы в торговле.

Такие предприниматели выбирали патент 3-го разряда. Патенты 1-го и 2-го разряда выбирали бывшие разнорабочие, конторщики, сельхозработники.

Главные причины успеха частной торговли:

• гибкость ценообразования, маневрирование ценами в зависимости от спроса и трансакционных издержек,
• маневрирование ассортиментом,
• кредит постоянным покупателям (запрещенный в госторговле),
• скидки, положительные экстерналии от соседства товаров со скидками,
• режим работы, удобный покупателям.

Среднее время покупки в 20-е годы: у частника – 8-12 мин., в госторговле – 22 мин., в коопторге – 40 мин.

Кроме того, госторги и коопторги в отличие от частников:

• содержали избыточный штат;
• имели оплачиваемые отпуска;
• производили соцстраховские начисления на зарплату;
• содержали многочисленных проверяющих и сторожей;
• имели сложную отчетность.

Характерны попытки госорганов лишить частников их преимуществ. Пример форм такого рода конкурентно-политической борьбы: Отдел местного хозяйства г. Иркутска ввел для частных магазинов обязательный двухчасовой перерыв (1926 г.).

2. Мелкая промышленность и использование денационализированной собственности.

Денационализация в Сибири началась после принятия Сибревкома Постановления от 21.07.1921 "О возможности передачи промышленных предприятий кооперативным организациям, частным лицам и иностранным концессиям". За 1921/22 гг. частным лицам было возвращено около половины национализированных частных предприятий, в том числе меднолитейная мастерская "Вулкан" (Новониколаевка), механический завод "Самотруд" (там же), кузнечные мастерские, мыловаренные, маслобойные, фруктовые, пивоваренные, кожевенные заводы. Основная масса возвращенных предприятий – мелкие, кустарные производства (среднее число наемных рабочих – 3 человека) [Эта цифра, скорее всего, преуменьшена по фискальным соображениям. – Гр.С. ].

Другая форма – аренда госпредприятий. Предусматривалась обязанность арендатора сохранять профиль арендуемого производства, обеспечивать его работу. Условия: раздел продукции (в натуре или потока платежей): 5-25 процентов – арендодателю в качестве арендной платы. Около половины предприятий было арендовано бывшими владельцами. Основная масса договоров аренды заключалась на 3 года. Были и исключения. Конный завод в Чегре Ойротской области был сдан гражданину Бабушкину на 24 года.

Арендованные предприятия (как и денационализированные) представляли собой мелкие и кустарные производства. Значительное их число (до трети) закрылось уже в 1922/23 гг.

Предприятия цензовые (учитываемые) начинались с 15 рабочих с механическим двигателем или 30-ти рабочих без такового. Среди таких предприятий частных почти не было: в 1924 на частные цензовые предприятия приходилось 1,4% рабочих и 3,8% продукции (что означает превышение производительности на таких предприятиях по сравнению с обобществленными в 2,7 раза).

Это было запрограммировано, так как действовала норма, согласно которой предприятия с численностью более 20 человек могли быть "предметом частной собственности не иначе как на основании концессии, испрашиваемой у правительства".

Все эти факторы плюс атмосфера фискальной и ограничительной антипредпринимательской истерии вызывали стремление предпринимателей диверсифицировать вложения, не сосредотачивать их в одном производстве, а дробить по большому числу мелких, кустарных предприятий. В отраслях, где преобладали небольшие предприятия, работавшие на конечный спрос, и преобладало частной производство. Частные предприятия производили 70% выпуска кожевенно-меховой промышленности, 57% пищевой, 41% деревообрабатывающей, 25,6% металлообработки.

3. Кредит

Доля частных заемщиков в кредитном портфеле Госбанка не превысила 3,2 процента (данные за 1925 г).

Дискриминация при выдаче кредитов. Лишались права на кредит частные посредники. Для любого частного заемщика-предпринимателя максимальный срок, на который можно был открыть кредит, составлял 3 месяца. Ставка процента по ссудам частникам составляла 16-18% годовых, а по ссудам госпредприятий она была 8-10% в год.

В центральной России было развитое вексельное обращение. В Сибири наибольшее распространение имел подтоварный кредит. Частники подвергались дискриминации и здесь – если госорганам, государственным и кооперативным предприятиям разрешалось хранить товары на собственных складах, выдавая кредитору (банку) лишь сохранные расписки, то частные заемщики должны были хранить партии заложенного товара на складах с банковскими артельщиками.

Испытывая неудовлетворенную потребность в кредите, частник кредитовался у обладателей ликвидности-небанков, в том числе торговцев, рантье, держателей средств населения (пулов по типу английских investment trusts).

В случае кредитования у небанковского учреждения (под залог имущества) параметры были следующими: 1,5 – 2 месяца, под 2,5 процентов в месяц. Взятые в залог товары частенько продавались, а вырученные деньги давались в рост уже по 10-15 в месяц.

4. Трудовые отношения и психология

Зарплата на частных предприятиях была выше, рабочий день длиннее. Отчасти это объясняется преобладанием сдельной оплаты, отчасти отсутствием неденежных доходов работников государственных предприятий (бесплатное санаторно-курортное лечение, льготная оплата коммунальных услуг и т.п.).

Стиль общения между хозяином и работниками сохранял черты вежливой патриархальности. Предприниматели "не жалели для рабочих хорошее словечко, стакан чаю, рубль на водку по случаю семейного торжества и т.п." Бывали случаи, когда рабочие получали от предпринимателей деньги для проведения революционного празднества.

В отличие от государственных чиновников, уверенных в том, что "нэпману и кулаку скоро придет конец", предприниматели считали свой альянс с большевиками очень прочным. Новые предприниматели дистанцировались от своих дореволюционных предшественников, обвиняя их в слишком большой зависимости от государства, в том, что вся их гражданская позиция сводилась к требованию покровительственных пошлин и выгодного госсаказа.

Предпринимательская мотивация сибирских частников часто модифицировалась в государственническую. Сознательное стремление "принести посильную помощь в развитии производительных сил нашей республики" противопоставлялось "обидным" высказываниям, согласно которым "нэпманы только против своей воли приносят пользу государства".

В ответ на политическую лояльность предприниматели рассчитывали поразительно на немногое. На что же?

На уравнение в правах получения товаров и аренды с кооперативными предприятиями. На снятие наиболее одиозных форм дискриминации. Один из иркутских предпринимателей говорил следующее:

"Купечество вправе мечтать, что из парий отверженных оно превратится в граждан своей республики, что дети наши не будут стыдиться занятий своих отцов, а при поступлении в учебные заведения не будут мечтать о "папе от станка".

Призывая государство к сотрудничеству, представители нового нашего купечества заявляли, в частности, что если условия их деятельности изменятся в сторону более реалистичного и простого налогообложения, то отпадет необходимость скрывать действительные обороты предприятий.