Вернуться в раздел "Клуб"

Вернуться на начальную страницу

 

СЕМИНАР ЭТИХиП
ЭКОНОМИКА * ТЕОРИЯ * ИСТОРИЯ * ХОЗЯЙСТВО и ПРАВО

 

Вадим Новиков

Концепция прав собственности Рональда Коуза
с точки зрения права и экономической теории

(доклад на 8-м семинаре ЭТИХиП 30.06.2005)

 

1. ВВЕДЕНИЕ

Многие искренние сторонники свободы считают Рональда Коуза одним из лидеров либеральной экономической мысли. На первый взгляд, это мнение подтверждается множеством доводов.

Так, на примере маяков в Великобритании Р. Коуз демонстрировал способность рынка предоставлять так называемые «общественные блага». Анализируя регулирование радиочастотного спектра, Р. Коуз показывал, что рынок может справиться и с этой задачей, если права на спектр четко специфицировать и допустить их рыночный оборот. И, наконец, нобелевский лауреат писал, что при низких трансакционных издержках рынок приводит к эффективному использованию ресурсов даже вне зависимости от распределения прав собственности.

Таким образом, если отождествлять либерализм с поддержкой рынка, то Р. Коуз, бесспорно, является одним из лидеров экономического либерализма. Ведь даже среди экономистов чикагской школы далеко не каждый решится отказаться от государственного распределения радиочастот.

Тем не менее, если принять во внимание тот факт, что либерализм предполагает и защиту прав собственности, то придется признать, что Рональд Коуз – не либерал, а просто рыночный социалист, хотя и «очень рыночный». Рыночный социалист – это такой человек, который видит в хозяйственной жизни весьма широкое поле применения рыночных обменов, но который считает собственность не правом, а обязанностью и, соответственно, собственника – не свободным человеком, а важным функционером в сфере управления народным хозяйством.

Данный доклад является попыткой обосновать именно этот весьма неочевидный взгляд на концепцию Рональда Коуза. Предметом анализа станет изложение коузианской теории права и прав собственности в его статье «Проблема социальных издержек» [Coase, R., 1959], однако иногда будет привлекаться и тесно связанная с ней работа – «Федеральная комиссия связи» [Coase, 1960]. Важность первой из названных работ определяется тем, что она стала одним из оснований научного направления – «право и экономика» (Law and Economics).

Инструментом анализа экономической проблематики в статьях Р. Коуза станет праксеология (Л. фон Мизес, М. Ротбард, В. Блок). Критика экономистами австрийской школы Р. Коуза и его последователей содержится в приведенных в списке литературы работах Р. Арнольда, Р. Кордато, Г.-Г. Хоппе, Г. Норта, М. Ротбарда. Некоторые аспекты темы были также освещены в моей статье «О праве собственности на внешние эффекты». Правовые аспекты концепции Коуза анализируются с привлечением инструментария, развитого в рамках либертарно-юридической теории (В.С. Нерсесянц, В.А. Четвернин).

 

2. КОУЗИАНСКЯ ТЕОРИЯ ПРАВ СОБСТВЕННОСТИ

Для удобства дальнейшего обсуждения рассмотрим кратко логику статьи Р. Коуза «Проблема социальных издержек».

Определенные способы использования имущества одними людьми нередко оказывают негативное (вредное) влияние на положение других людей. Примерами могут являться пожары на полях, возникающие от искр паровоза с проложенной рядом железной дороги; потрава посевов пшеницы одного фермера скотом, принадлежащим другому; выбросы вредных веществ в воздух, окружающий фабрику; помеховое взаимодействие радиопередающих устройств; запрет на пользование тропой, проходящей по частному участку и т.п.

Такие случаи нередко являются предметом рассмотрения в суде. Если трансакционные издержки невелики, судебное решение о том, кому принадлежат права собственности, не имеет значения – стороны договорятся о передаче права тому, кто больше готов за него заплатить. Другими словами, конечное распределение субъективных прав не будет зависеть от того правила, по которому устанавливается первоначальный собственник имущества.

В тех же случаях, когда трансакционные издержки высоки, решение суда, по мысли Коуза, будет влиять на конечное распределение субъективных прав. Рынок в этих условиях не всегда сможет «передать» собственность тому, кто больше всего готов за нее заплатить. И даже фирма – инструмент уменьшения трансакционных издержек – не всегда сможет преодолеть этот недостаток. В этой ситуации, считает Коуз, возможность повышения эффективности экономики связана с государством – ведь возможности добровольных институтов (рынок и фирма) не всегда достаточны для максимально эффективного распределения прав.

На этом основании Коуз считает желательным, чтобы

«суды понимали экономические последствия своих решений и учитывали эти последствия в своих решениях в той степени, в какой это возможно без создания чрезмерной правовой неопределенности».

В условиях высоких трансакционных издержек, даже если

«можно изменить законное разграничение прав с помощью рыночных трансакций, весьма желательно уменьшение потребности в таких трансакциях, чтобы таким образом уменьшить вовлеченность ресурсов в осуществление таких трансакций».

Коуз признает при этом, что суды, тем не менее, вполне оправданно могут учитывать более широкий спектр соображений, включая этические и эстетические.

В той мере, в какой суды учитывают экономические соображения, необходимо, чтобы они применяли правильный экономический анализ, т.е. правильно формулировали экономическую проблему и правильно ее решали. При этом тот экономический анализ, который обычно применяется, не верен.

Как правильно ставить экономическую проблему и в чем, по мнению Коуза, ошибка общепринятого подхода? Дадим слово автору концепции. По Р. Коузу:

«Традиционный анализ затемнял природу предстоящего выбора. Вопрос обычно понимался так, что вот А наносит ущерб В, и следует решить, как мы ограничим действия А. Но это неверно. Перед нами проблема взаимообязывающего характера. Оберегая от ущерба В, мы навлекаем ущерб на А. Вопрос, который нужно решить, – следует ли позволить А наносить ущерб В или нужно разрешить В наносить ущерб А? Проблема в том, чтобы избежать более серьезного ущерба».

Другими словами, по мнению Коуза и его последователей, основная ошибка традиционного анализа состоит в том, что в случаях причинения вреда вина возлагается только на одну сторону. Коуз и его последователи полагают, что на самом деле, если обсуждать проблему в терминах причинности, в наносимом вреде виноваты обе стороны. Так, «в случае со скотом и посевами бесспорно, что ущерба посевам не было бы, не будь здесь скота. Равно справедливо и то, что ущерба посевам не возникло бы, не будь там посевов».

Рассмотрим теперь второй вопрос: как правильно учитывать экономические соображения при решении спора между двумя тяжущимися сторонами? Для ответа на него необходимо «сравнивать полный продукт, получаемый при альтернативных социальных установлениях». И хотя проведенный в статьях анализ «был ограничен сравнением ценности производства, как она измеряется рынком», желательно, чтобы во внимание принимались более «общий эффект использования этих альтернативных установлении во всех сферах жизни». Сказанное можно проиллюстрировать на известном примере отбившегося от стада скота, который уничтожает соседские посевы.

«Если часть скота будет обязательно отбиваться от стада, рост предложения мяса может быть получен только за счет сокращения предложения зерна. Природа выбора очевидна: мясо или зерно. Ответ, конечно, не ясен, пока мы не знаем ценности того, что приобрели, и ценности того, чем пожертвовали».

Причина, по которой традиционный анализ не смог сформулировать верное решение проблемы вредных последствий, согласно Р. Коузу, состоит в неверном понимании того, что есть фактор производства.

«Обычно он мыслится как нечто вещественное, как то, что бизнесмен приобретает и использует (акр земли, тонна удобрений), а не как право выполнять определенные (физические) действия».

И, тем не менее, именно второе определение верно отражает существо дела. Если же

«о факторах производства мыслить как о правах, становится легче понять, что право делать что-либо, имеющее вредные последствия (вроде дыма, шума, запахов и т. д.), также является фактором производства. Мы можем использовать кусок земли таким образом, чтобы не давать другим пересекать ее, или ставить свою машину, или строить на ней свой дом, но точно так же мы можем использованием ее лишать их вида на пейзаж, или тишины, или чистого воздуха. Издержки осуществления прав (использования фактора производства) – это всегда убыток, сказывающийся где-либо еще как результат осуществления этого права: невозможность пересечь участок земли, поставить машину, построить дом, наслаждаться пейзажем, покоем и тишиной или дышать чистым воздухом».

 

2. ЭКОНОМИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Изложенные Коузом рекомендации для деятельности суда предполагают использование аппарата экономической теории в разрешении судебных споров. Таким образом, статья Р. Коуза является вкладом сразу в две дисциплины: экономическую теорию и право.

Правовые взгляды Коуза станут предметом рассмотрения в следующем разделе, а сейчас мы обратимся к экономическому содержанию статьи.

Наиболее серьезные недостатки работы связаны с трактовкой Коузом понятия «издержки». В современной теоретической экономике под издержками понимаются «альтернативные издержки», то есть ценность наилучшей из отвергнутых в момент конкретного акта выбора альтернатив. Экономическое понимание издержек влечет ряд последствий:

Легко обнаружить, что Р. Коуз понимает под издержками нечто иное, а именно – рыночную ценность товаров, которые могли бы быть произведены при ином использовании ресурсов. Нельзя сказать, что такой подход к пониманию издержек не оправдан ни в каких случаях – он имеет длинную историю в домаржиналистской теоретической экономике, а сейчас используется в целях экономического расчета бухгалтерами и составителями экономических прогнозов. Проблема в том, что этот взгляд на издержки не подходит для обсуждения тех вопросов, который Р. Коуз избрал для рассмотрения.

Прежде всего, акцент на рыночной оценке различных вариантов использования имущества игнорирует тот факт, что ценность бывает не только меновая (объективная), но и потребительская (субъективная), а, следовательно, такими же бывают издержки, то есть ценность нереализованной альтернативы. Различие между этими двумя видами ценности не вызывает проблем для анализа Р. Коуза в тех случаях, когда меновая ценность превышает потребительскую, ведь тогда альтернативные издержки относятся именно к меновой стоимости. Однако если потребительская ценность превышает меновую, то анализ Р. Коуза неверно описывает процесс выбора между различными альтернативами и, даже если бы понятие «социального продукта» имело смысл, не позволяет корректно подсчитывать «социальный продукт», который получается при тех или иных социальных установлениях.

Кроме того, меновая ценность в теоретической экономике носит субъективный характер. Другими словами, то, что принимается во внимание в процессе решения, это не собственно цена – 100 руб., а ценность 100 руб. в сравнении с ценностью других вариантов использования имущества. Поэтому рыночная оценка «общественного продукта» не является корректной мерой «общественного благосостояния», тогда как разумно предположить, что именно последнее является предметом нормативных суждений Р. Коуза.

Ошибка отождествления издержек с рыночной ценой, а имущества с факторами производства позволили Р. Коузу не заметить технической ошибки в формулировке знаменитой теоремы Коуза, сделавшей ее автора знаменитым. Так, согласно Р. Коузу тот индивид, который, пользуясь определенным фактором производства, может произвести наиболее дорогостоящие товары, выкупит фактор производства у того, кто использует этот фактор менее эффективно с точки зрения рыночной оценки. Поэтому конечное распределение собственности не будет зависеть от начального ее распределения (распределения в ходе судебного рассмотрения), если, конечно, трансакционные издержки равны нулю и, следовательно, заключению всех необходимых сделок по выкупу прав ничто не препятствует.

Однако в ряде случаев потребительская ценность имущества превышает ее меновую ценность, и при данных предпосылках становится весьма вероятным, что конечное распределение прав собственности будет зависеть от судебных решений. В духе Коуза рассмотрим это на условном примере (изложение нижеследующего сюжета основывается на работе [Block, 1977]).

Предположим, что традиционные обитатели «Вишневого сада» оценивают владение в 100 000 долларов, тогда как девелоперы - в 75 000 долларов. Если суд или закон закрепляет владение за его традиционными обитателями, то именно они и будут конечными владельцами имения – для девелоперов покупка за 101 000 долларов была бы убыточной, какой она была бы даже при цене в 76 000 долларов.

Однако, если суд или закон закрепляет владение за девелоперами, то в этом случае все зависит от того, обладают ли традиционные обитатели владения средствами на его выкуп. Для девелоперов наличие таких средств было весьма вероятным – они могли бы получить кредит под обеспечение будущих доходов. Но не таково положение помещиков – ценность, которую они приписывают имуществу, связана с их привязанностью к поместью и приятными воспоминаниями. Но даже если это очень большая привязанность и очень приятные воспоминания, к сожалению, они не являются хорошим обеспечением кредита. Поэтому возможность выкупа поместья у девелоперов будет ограничена наличием у них денежных средств. Следовательно, конечное распределение собственности будет связано с тем, кому именно вначале присуждено право собственности, что означает, что при введенных ее автором предпосылках «теорема Коуза» не верна.

Другая проблема в концепции Р. Коуза связана с важным для его рассуждений понятием «издержки совершения трансакций» (они же – «трансакционные издержки»). Именно от величины этих издержек зависят результаты функционирования рыночной системы и именно от нее зависит желательность судебного вмешательства в распределение прав собственности. Даже если отвлечься от уже описанных недостатков трактовки Р. Коузом категории издержек, все же остается сложная задача – трансакционные издержки необходимо аналитически отделить от трансформационных, производственных издержек. Судя по всему, Р. Коуз не затрудняется провести эту границу – он подразумевает наличие готового продукта, трансакции по поводу обмена которым требуют затрат. Легко увидеть, что такой взгляд не совместим с субъективной теорией ценности – ведь предполагается, что реальная ценность товара определяется не оценками потребителей, а производственными затратами, тогда как трансакционные издержки непродуктивны, уменьшают ценность социального продукта. Признание же субъективной теории ценности делает предлагаемое деление произвольным. Приведем высказывание на эту тему Н. Калдора: «Если бы «продукты» определялись в чисто физическом смысле (как определенное количество «вещества»), то все издержки можно было бы представить как «торговые издержки» {трансакционные издержки – прим. В.Н.}, так как все они участвовали бы в «смещении кривой спроса вверх»… Если бы, с другой стороны, «продукт» определялся рыночными критериями (т.е. отношением покупателей), тогда все издержки были бы «производственными издержками», так как все они подразумевают изменение «продукта», определяемого предпочтениями потребителей» (Kaldor N. The Economic Aspects of Advertising // Review of Economic Studies, Vol. 18 (1949-1950), цит. по [Кирцнер, 2001, стр. 143]). Легко обнаружить, что если отказаться от трактовки трансакционных издержек как «непродуктивных», то идея подчинения правовой системы задачи их уменьшения станет выглядеть не более разумной, как если бы в центр всей экономической политики была поставлена задача экономии на любом другом виде издержек – издержек на выплату процентов, заработную плату секретарей и т.д.

Тесно связанной с ошибочной трактовкой Р. Коузом «издержек» является трактовка понятия «социальные издержки», которые понимаются как «наивысшая ценность, которую могут принести факторы производства при альтернативном их использовании» (см. [Коуз, 1993, стр. 143]. При этом, под ценностью здесь следует понимать «рыночную стоимость», а под «альтернативным использованием» следует понимать любое использование, которое доступно кому-либо из членов данного общества. Данное определение, безусловно, является содержательным в математическом смысле, хотя и недоступным для точной оценки – ведь никто не может проверить, какая была бы ценность фактора производства при альтернативном его использовании. С практической точки зрения задача, которую ставит перед судом Коуз, является проблемой экономического расчета, которая стоит перед органом централизованного планирования в социалистическом государстве. Стоит заметить, что невозможность решения этой задачи была не только обоснована такими критиками социализма как Л. Мизес, Ф. Хайек и Б. Бруцкус (см. [Бруцкус, 1999], [Мизес, 1994], [Хайек, 2000]), но и признана советской экономической наукой (автор благодарит Ю.В. Кузнецова за указание на этот важный факт). Так, выдающийся советский экономист, профессор В.В. Новожилов в статье «Методы соизмерения народнохозяйственной эффективности плановых и проектных вариантов» констатировал, что «…народнохозяйственную эффективность нельзя выразить числом. Народнохозяйственный эффект планируемых затрат, как правило, состоит из ряда разнородных элементов, частью измеримых, но несоизмеримых друг с другом, частью – вовсе неизмеримых». Другими словами, соизмерение результатов «альтернативных социальных установлений» с необходимостью предполагает «ненаучную», ценностную оценку различных видов «социального продукта».

При этом, даже если абстрагироваться от практический и теоретической невозможности осуществления расчетов, которые подобны тем, что предполагаются Р. Коузом, то результат такого расчета едва ли будет иметь какие-то значимые соответствие в реальной жизни.

Прежде всего, в дополнение к перечисленным ранее недостаткам теории издержек, коузианский анализ предполагает возможность межперсональных сравнений ценности. Именно это подразумевается, когда речь идет о «избежании более серьезного ущерба». Однако, будучи порядковой величиной, которая относится к конкретному человеку, ценность не может быть предметом никаких математических операций, включая сложение (см. [Rothbard, 1956]). Если же Р. Коуз не отождествляет денежную цену с ценностью, то в этом случае предложенный им критерий теряет всю интуитивную привлекательность – почему, спрашивается, необходимо стремиться к такому положению дел, когда количество всех товаров, помноженное на их цену становится максимальным?

И, наконец, отметим, что для величины «социального продукта» не безразлично, как именно устроена система распределения прав собственности. Ресурсы, которые вовлечены в хозяйственную деятельность, не являются данными - их величина зависит от того, получают ли те, кто вовлекают их в оборот, абсолютные права собственности или такие права, которые в соответствии с доктриной «взаимного вреда» могут быть оспорены любой заинтересованной стороной. Поэтому, вопреки ее намерениям, коузианская концепция не приводит к максимизации «социального продукта», даже если ставить целью решение именно этой задачи (см. [Hoppe, 2004]).

3. ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

Теперь перейдем к рассмотрению работы Р. Коуза с точки зрения права и покажем, что последовательная реализация советов Р. Коуза несовместима с личной свободой и означает отказ от признания прав человека, включая и права собственности.

Какие нормативные утверждения Р. Коуза делают допустимым правовой анализ? На мой взгляд, это те положения концепции Р. Коуза, где он утверждает, что судьи должны бы учитывать экономические последствия своих решений «в той степени, в какой это возможно без создания чрезмерной правовой неопределенности». И хотя Коуз не требует, чтобы судьи руководствовались только экономическими соображениями, но все же подразумевается, что среди правовых ценностей должна быть и экономическая эффективность.

Такой взгляд на право подразумевает, что (а) у права нет собственного принципа и оно нуждается в учете иных, не-правовых принципов; (б) право произвольно – оно может принимать или не принимать в расчет разные соображения, включая экономические, не переставая от этого быть правом.

С точки зрения философии права эту позицию можно охарактеризовать как позитивизм – учение о том, что правом являются «законы и другие официальные {властные} установления независимо от их содержания» (см. [Четвернин, 2003, стр. 11]). Другими словами, в данном учении отождествляются «право» и «закон». Государство в рамках позитивизма может отдать любой приказ и он будет «правовым» по определению. Соответственно, и государство является «правовым» по определению.

Характерно, что позитивистское учение говорит о «государстве», «праве» и «законах», а не о, допустим, «бандитах» и «приказах». На взгляд позитивиста, государство и бандиты отличаются не содержанием приказов, а тем, что государством называется самая могущественная сила на данной территории. Именно благодаря масштабам этой силы человек должен подчиняться ее произвольным приказам, тогда как он не обязан подчиняться приказам бандитов. В этом смысле позитивизм является апологией силы и произвола. Права человека и права собственности в позитивистском мире могут существовать только как дарованные государством, октроированные права, которые в любой момент могут быть «отобраны», или возвращены обратно государству.

Ну а раз уж право произвольно, то его можно наполнить любым содержанием. Возникает мысль, что можно напрямую в законы написать требования этики и эстетики, можно возвести в закон тексты уважаемого мыслителя или религиозное учение, и, кроме того, ничто не мешает основать законодательство на экономических соображениях максимизации производства. И во всех названных случаях результат можно будет считать правом.

Ошибка данного взгляда в том, что он игнорирует наличие у права собственного принципа – принципа справедливости, который устанавливает единую правовую меру людской свободы (подробнее см. [Четвернин, 2003], [Новиков, 2005]. Соответственно, право – не произвольное регулирование, а регулирование, подчиненное определенному принципу. В судебном разбирательстве нет места «экономической эффективности» и «социальным издержкам», а если, как показывает Р. Коуз, суд иногда принимает эти соображения во внимание, то речь идет об ошибках, которые нуждаются в исправлении, а не дополнительном обосновании.

Подчеркну, что способность права быть мерой людской свободы связана с тем, что право не является инструментом достижения коллективных целей. Если право закрепляет за всеми равную меру свободы, то конечный результат использования этой свободы будет неопределенным. Соответственно, если бы право было ориентировано на достижение конкретного результата, то для его достижения оно должно было бы произвольно манипулировать правами каждого члена общества.

Стоит обратить внимание, что под «коллективной целью» не только такая цель как «максимизация социального продукта», но и неявно поддерживаемая Р. Коузом цель «поддержании ценности отдельных ресурсов». Рассуждая в денежных терминах, Р. Коуз не проводил строгого разделения между правом собственности на вещи и правом на ценность вещи. Поэтому для него не было разницы между примерами потравы посевов скотом и помеховым взаимодействием радиостанций. Между тем, с правовой точки зрения разница есть и очевидна: потрава посевов мешает пользоваться посевами, тогда как две радиостанции не мешают друг другу свободно пользоваться оборудованием. То, чему помеховое взаимодействие действительно может мешать, это способности владельца приемника идентифицировать и выделить интересующий его сигнал. Другими словами, если правом на вещание на определенной частоте обладает А, тогда как В также начинает вещание на этой частоте, В мешает А оказывать определенное воздействие на слушателя С, которому (воздействию) А приписывает определенную ценность. Однако «право» на оказание определенного эффекта на других людей предполагает нарушение прав других людей. Во-первых, владельцев приемников, право на «общение» с которыми стало объектом установленного государством картеля. Во-вторых, потенциальных вещателей, аналогичных В, которые теперь ограничены в своем праве использовать оборудование.

В общем, речь идет специфическом виде прав – права на ценность ресурсов, осуществление которого несовместимо со свободой и традиционно понимаемыми правами собственности. Дело в том, что ценность ресурсов, когда речь идет о меновой ценности, определяет при помощи рыночных оценок тех людей, которым данный ресурс не принадлежит, покупателей ресурса. Поддержание рыночной ценности литра молока стало бы возможным только в том случае, если бы покупатели были лишены возможности менять свои предпочтения, а все прочие – лишены права входить на рынок производства молока. Введение «права на ценность» с необходимостью означает установление несвободы всех не-владельцев права, тогда как традиционное право собственности на вещи не ограничивает права других людей.

Рассмотрим теперь более подробно содержательные характеристики коузианского права. Такое право будет различать две ситуации – (1) воображаемый мир, где трансакционные издержки равны нулю или близки к этому, и (2) реальный мир, где эти издержки нельзя игнорировать.

В первой ситуации, с экономической точки зрения, не имеет значения, в чью пользу суд будет выносить решения в спорных вопросах. В этой воображаемой ситуации суд вполне может разрешать конфликты на основе прав собственности без нанесения ущерба экономической эффективности. Однако, стоит заметить, что права собственности здесь можно учитывать именно потому, что они никак не влияют на решение экономической задачи. Права собственности здесь просто не имеют значения, а потому не важно, будет ли суд решать дела на основе этих прав или просто станет подбрасывать монетку. Строго говоря, в этой ситуации не будет требоваться особый, коузианский судья – к судье не предъявляется никаких особых требований.

Во второй ситуации права собственности также не имеют значения – ведь если суд будет принимать их во внимание, экономика не будет максимально эффективной. Поэтому при рассмотрении дел суд должен не выяснять, кому какие права принадлежат, а определять, с каким использованием имущества связано большее увеличение общественного продукта. Например, в споре земледельца и скотовода он должен будет решить, что ценнее для общества: мясо или зерно.

Легко заметить, что такое – основанное на экономических соображениях – право не отводит при решении конфликтов об использовании имущества никакого места правам собственности. В воображаемой ситуации они не имеют значения, тогда как в реальной – имеют, и именно поэтому должны, по Коузу, игнорироваться. Поэтому в коузианском суде человек не может рассчитывать на государственную защиту прав собственности.

Рассмотрим теперь, каков правовой статус имущества в коузианском мире. Исходя из соображений логики, надо признать, что всем имуществом в коузианском мире владеет государство. Именно оно в конечном итоге определяет, кому принадлежит право пользования и распоряжения любым имуществом. Кроме того, оно определяет основное правило пользования и распоряжения имуществом – имущество должно использоваться таким образом, чтобы «полный общественный продукт» был максимальным. В тех случаях, когда это требование выполняется, государство не вмешивается в оперативное управление имуществом – ведь рыночные и внутрифирменные обмены позволяют решать поставленную задачу. В тех же случаях, когда требование не выполняется, государство должно изымать имущество, передавая его более эффективному управляющему.

В данной системе понятие «права собственности» не только излишне, но, скорее, вводит в заблуждение. Ведь в реальности речь идет об общественной обязанности «собственника» – общество (государство) дает ему пользоваться имуществом, надеясь на то, что он будет добросовестно выполнять ту общественную функцию, которая была ему предназначена.

Данный взгляд на природу прав человека и прав собственности не является новым словом в истории правовых учений. Стоит заметить, что вопреки распространенному мнению, не Р. Коуз и не коузианцы привнесли в право идею об «эффективности» как правовой ценности. Наоборот, подход коузианского типа уже существовал в юридической науке и был обнаружен Р. Коузом в ходе анализа судебных решений. Роль Коуза состояла в том, чтобы привнести эти идеи сомнительной ценности в экономическую теорию (см. [Stromberg, 2002, p. 108]). Аналогичные соображения высказывались «отцом современного позитивизма» О. Контом в начале XIX века и в конце XIX-начале XX сторонниками солидаризма (Г. Шварц, Л. Дюги), которые отрицали как понятие субъективного права, так и субъекта права. По их мнению, у любого имущества имеется правовая цель и именно она определяет, кто и как может его использовать .

Приведем несколько примеров. Так, по мнению О. Конта,

«решительное возрождение будет состоять особенно в том, чтобы постоянно ставить на место прав обязанности и тем сильнее подчинить личность общественности... Каждый имеет обязанности, и притом по отношению ко всем, но никто не имеет никакого права в собственном смысле слова. Никто не имеет другого права, кроме права всегда выполнять свой долг». (Цит. по Л. Дюги, 1908, стр. 23).

Л. Дюги заявляет, что

«живущий в обществе человек имеет права; но эти права представляют из себя не прерогативы, принадлежащие ему в силу человеческого достоинства, это – правомочия, принадлежащие ему потому, что он несет социальную обязанность и должен иметь право выполнить эту обязанность» [Дюги, 1908, стр. 21].

Относительно же права собственности он утверждает, что

«недвижимая, капиталистическая и наследственная собственность может объясняться только социальной полезностью, и законность ее можно доказать только в том случае, если будет доказано, что в данную эпоху она социально полезна. Из этого вытекает несколько очень важных следствий. Собственность, опирающаяся единственно на социальную пользу, должна существовать только в потребной для этой пользы мере... Если пришел момент, когда личная собственность не отвечает более общественной потребности, то законодатель должен вмешаться для организации другой формы приобретения богатств. В стране, где собственность утверждена положительным законом, собственник уже потому, что он собственник, должен выполнять определенную общественную роль; и объем этого права собственности должен быть определен законом и применяющей его судебной практикой, соответственно той роли, которую оно должно выполнять; он не может претендовать на другое право, кроме как на возможность свободно, полно и совершенно выполнять социальную функцию собственника». [Дюги, 1908, стр. 905].

Однако и солидаристы не были первопроходцами – любой социальный утопист (социальный инженер) с необходимостью приходит к подобного рода взглядам. По этой причине правовые идеи, которые следуют из учения Коуза, могут быть найдены уже у Платона, который предлагал подчинить все общественное устройство задаче реализации определенного проекта, в котором всем людям предписывается выполнение определенной функции. По сути, каждый гражданин, как в коузианском мире, так и в утопических построениях Платона, является государственным служащим.

Представление о гражданах как служащих государства отражено и в избранной Р. Коузом трактовке прав. Так, по его мнению, права собственности состоят в праве выполнять определенные физические действия с данным имуществом, а не в возможности исключить для всех не-владельцев пользование этим ресурсом. В такой системе преступления состоят не в нарушении чужих прав собственности, а в превышении своих полномочий. Приведу поясняющий эту мысль пример:

«… ответ на вопрос, имеем ли мы право стрелять над чужой землей, рассматривался как зависящий от того, кто владеет воздушным пространством над землей. Было бы проще обсуждать, что должно быть разрешено делать с ружьем» [Coase, 1959, p. 34].

Все это означает, что суть коузианской правовой системы состоит в дозволениях, а не запретах, она построена на правовом принципе определения административной компетенции – «запрещено все, что прямо не разрешено».

Справедливости ради стоит заметить, что Р. Коуз, предлагая суду свои решения, сделал важную оговорку – учет экономических соображений желателен только

«в той степени, в какой это возможно без создания чрезмерной правовой неопределенности».

Оговорка достаточно примечательная – правовая неопределенность обычно следует либо из пробелов в законодательстве (в широком смысле слова) и неясности текста источников права, либо из произвольности изменения и применения законодательства. Достаточно очевидно, что речь идет именно о втором случае, что равнозначно неявному признанию того, что суть предлагаемого решения состоит именно в произволе.

Существуют несколько причин, по которым коузианские решения порождают правовую неопределенность.

Прежде всего, решение коузианского судьи зависит от постоянно меняющихся рыночных условий, в особенности, от денежных цен на продукцию и факторы производства. В зависимости от стоимости мяса и зерна права на землю будут перераспределяться между фермером и скотоводом. В этой ситуации сложно быть уверенным, какие и кто права имеет, и само понятие права собственности лишается всякого содержания.

Кроме того, в отличие от традиционного права, которое налагает запреты на определенные средства достижения целей, несправедливые действия, коузианское право предлагает судить о действиях по их результатам. Однако результат может проявиться только после действия, но не до него. Соответственно, до окончания действия никто не может знать, было ли оно допустимым.

Наконец, в коузианской правовой системе человек несет риск понести ответственность за нанесенный вред вне связи с любыми конкретными его действиями. Такое положение создается за счет доктрины «взаимного вреда». Из того факта, что любое действие имеет субъект и объект, Коуз делает вывод, что в «терминах причинности … обе стороны виновны в причинении ущерба». Ведь «в случае со скотом и посевами бесспорно, что ущерба посевам не было бы, не будь здесь скота. Равно справедливо и то, что ущерба посевам не возникло бы, не будь там посевов». Карманник и прохожий, насильник и его жертва, убийца и убитый - каждый из них виновен в причинении ущерба. Стоит также иметь в виду, что по Коузу само по себе обладание частной собственностью предполагает ущерб другому человеку - ведь владелец исключает возможность использования его имущества другими людьми. В общем, вред наносит каждый частный собственник и даже каждый человек, которого традиционные правовые теории называют «жертвой». В такой ситуации вне зависимости от своей воли человек может стать ответственным за ущерб: даже если он отказался от владения собственностью, он все еще может стать объектом личных посягательств и, в этом случае, все равно окажется виновным.

Легко заметить, что «оговорка Коуза» о правовой неопределенности ставит перед судьей действительно непростой выбор, при том, что судья остается без дальнейших указаний – Коуз не поясняет, что следует считать «чрезмерной правовой неопределенностью». Поэтому решение судьей вопроса об оптимальном соотношении права и произвола является произвольным.

То, что подобный подход к экономике и праву называют сегодня правовым и либеральным, показывает, насколько далекой от либерализма стала экономическая и правовая науки. Красноречивой иллюстрацией этого сдвига может служить изменение позиции такой авторитетной школы экономико-теоретической мысли, как чикагская. Как писал Ганс-Герман Хоппе,

«Еще в 1930-х и 1940-х годах чикагская школа считалась школой левого направления, и считалась, надо сказать, справедливо. М. Фридмен тогда обосновывал необходимость центрального банка и бумажных денег, выступая против золотого стандарта. Он искренне разделял принципы перераспределяющего государства, государства благосостояния, когда выдвигал свои предложения о гарантированном минимуме дохода (система так называемых отрицательных налогов), на уровень которого он не накладывал никаких ограничений. Фридмен защищал принцип прогрессивного налогообложения доходов, стремясь достичь максимально возможного уравнения богатства. Он участвовал в разработке концепции и практическом воплощении системы налогообложения дивидендов. Фридмен поддержал идею, в соответствие с которой государство может вводить налоги для финансирования производства благ, имеющих положительные экстерналии, или таких, про которые оно думает, что они могут иметь этот эффект. Это означало, что нет ничего такого, что государство не могло бы начать производить, финансируя это производство из налогов... Сегодня, полвека спустя, чикагская школа, не изменив существенно своих взглядов, считается школой правой, защитницей принципов свободного рынка. Более того, считается, что именно это направление в экономической науке является пограничным, отделяя респектабельных правых от правых экстремалов». [Hoppe, 1995].

* * *

Итак, коузианское «право» основано на отрицании права, прав человека и прав собственности. Государство действует как единоличный владелец всего имущества, от граждан требуется действовать так, как будто вся экономика является единым цехом. В этой ситуации, фирма, рынок и права – всего лишь способы решения государством одной задачи – максимизации общественного продукта. Суд есть только продолжение рынка другими средствами, а рынок – продолжение суда другими средствами.

 

4. ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

Коузианская концепция прав собственности влияет на подходы к решению значительного количества практических проблем. В той или иной мере, к коузианскому можно отнести любое регулирование, где «права собственности» относятся к ценности, а не отношениям человека и вещи; где вводятся экономические механизмы распределения права на нарушение прав собственности; употребляется концепция «эффективного собственника»; противопоставляются трансформационные и трансакционные издержки.

Приведу лишь несколько примеров.

Существующее регулирование радиочастотного спектра основывается на защите ценности услуг владельцев радиопередающих устройств. Для защиты этой ценности вводятся ограничения для входа на рынок. При этом, государство произвольно защищает права на одни частоты, и не вводит прав на другие - например, видимый диапазон излучений или звуковые волны. Обычные этатисты предлагают сохранить государственное распределение спектра, тогда как коузианцы – развернуть торговлю созданными государством монопольными правами. Отказ от коузианства в этом вопросе состоит в отказе от государственного регулирования спектра (см. [Новиков, 2004, "Концепция регулирования радиочастотных спектров"].

Российская приватизация нередко оправдывается тем, что с экономической точки зрения не важно, кому досталась собственность – в конечном итоге она достанется эффективному собственнику. Разумеется, этот взгляд ошибочен с точки зрения коузианца – ведь Россия не является страной с нулевыми трансакционными издержками. Однако более важно то, что экономическая эффективность не является правовой категорией и потому не должна использоваться для оценки государственной политики. Отказ от коузианства в этой сфере состоит в основании приватизации на правовом подходе к правам собственности (см. [Rothbard, 1992].

Российское экологическое законодательство построено на публично-правовых началах. Собственники предприятий могут свободно загрязнять и портить чужую собственность до той поры, пока платят в пользу государства экологические налоги. Конечно, коузианству больше соответствовала бы система вовсе без налогов (ведь продукция предприятий в среднем важнее продукции пострадавших) или система с двойным налогом (ведь виноват не только загрязнитель, но и пострадавший). Однако основной посыл Р. Коуза выполняется – конфликт разрешается не на основе прав собственности, а на сравнении «мяса» и «зерна». Ратифицированный же Россией Киотский протокол – еще один шаг в коузианскую сторону. Теперь правами на нарушения прав собственности будут торговать (см. [McGee, Block, 1994]. Отказ от коузианства в этой сфере будет состоять в признании тесной связи между экологическим законодательством и законодательством о собственности, в установлении ответственности за экологический ущерб имуществу, в признании недопустимыми экологических налогов.

Вводимые антимонопольным законодательством ограничения прав собственности обосновываются соображениями повышения экономической эффективности и защитой ценности, которую получают потребители от операций обмена. Отказ от коузианства в этой сфере означает признание некорректности соответствующих аргументов в пользу вмешательства государства (см. [Новиков, 2003], [Новиков, 204]).

Законодательство об интеллектуальной собственности, как и регулирования радиочастот, сводится к защите ценности ресурсов, которые принадлежат определенной группе граждан. По сути, речь идет о созданной государством монополии. Отказ от коузианства в этой сфере повлечет за собой отказ от реализации данного вида регулирования.

5. ЛИТЕРАТУРА

Бруцкус Б.Д. Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта. М.: ООО «Издательство Стрелец», 1999. - 96 с.

Дюги, Л. Конституционное право. Общая теория государства. М.: 1908.

Кирцнер И. Конкуренция и предпринимательство. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001. - 239 с.
http://www.libertarium.ru/libertarium/lib_competition

Коуз Р. Проблема социальных издержек. // Коуз, Р. Фирма, рынок и право. М.: Дело, 1993, сс. 87-141.
http://www.libertarium.ru/libertarium/l_lib_firm_05
Оригинал см. Coase, Ronald. The Problem of Social Cost. // Journal of Law and Economics.
Vol. 1 (Oct. 1960), pp. 1-40.

Мизес, Людвиг фон. Социализм. Экономический и социологический анализ. М., Catallaxy, 1994. - 416 c.
http://www.libertarium.ru/libertarium/l_lib_socialism0

Новиков, В.В. Влияние российского антимонопольного законодательства на экономическое развитие. // Вопросы экономики, 2003, N 9.
http://www.iet.ru/files/persona/novikov/antitrust_1_novikov.pdf

Новиков, В.В. О праве собственности на внешние эффекты. // Вопросы экономики, 2004, N 1.
http://www.prompolit.ru/files/148245/antitrust_2_novikov.pdf

Новиков, В.В. Концепция регулирования радиочастотных взаимодействий.
http://www.prompolit.ru/files/162207/spectrum_oct04.doc

Новиков, В.В. Правовая и социальная справедливость в правовом и социальном государстве. Доклад на Лебедевских чтениях, М., 2005.
http://g-l-memorial.ice.ru/files/41766/novikov_jun05.doc

Хайек, Ф. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000. - 256 с.
http://www.libertarium.ru/libertarium/9935

Четвернин, В.А. Введение в курс общей теории права и государства. М., Институт государства и права РАН, 2003.

Arnold, R. Efficiency vs. Ethics: Which is the Proper Decision Criterion in Law Cases. // Journal of Libertarian Studies, 1982, vol. VI, N 1, pp. 49-57.
http://www.mises.org/journals/jls/6_1/6_1_3.pdf

Block, Walter. Coase and Demsetz on Private Property Rights. // Journal of Libertarian Studies, 1977, vol. 1, N 2, pp. 111-15.
http://www.mises.org/journals/jls/1_2/1_2_4.pdf

Block, Walter. Ethics, Efficiency, Coasian Property Rights, and Psychic Income: A Reply to Demsetz // The Review of Austrian Economics, 1995, vol. 8., No. 2, pp. 61-125.
http://www.qjae.org/journals/rae/pdf/rae8_2_4.pdf

Block, Walter. O.J's Defense: A Reductio Ad Absurdum of the Economics of Ronald Coase and Richard Posner // European Journal of Law and Economics, 1996, Vol. 3, pp. 265-286.
http://141.164.133.3/faculty/Block/Blockarticles/OJsDefense.htm

Block, Walter. Private-Property Rights, Erroneous Interpretations, Morality and Economics: Reply to Demsetz // The Quarterly Journal of Austrian Economics, 2000, vol. 3., No. 1, pp. 63-78.
http://www.qjae.org/journals/qjae/pdf/qjae3_1_8.pdf

Block, Walter. Private Property Rights, Economic Freedom, and Professor Coase: Critique of Friedman, McCloskey, Medema and Zorn // Harvard Journal of Law & Public Policy.

Buchanan, J. M. Cost and Choice: An Inquiry in Economic Theory. Chicago: University of Chicago Press. 1969.
http://www.econlib.org/library/Buchanan/buchCv6Contents.html

Buchanan, James and Thirlby G.F., eds. L.S.E. Essays on Cost. New York: New York University Press, 1981.

Coase, Ronald. The Federal Communications Commission, Journal of Law and Economicsm Vol. 2 (Oct. 1959), pp. 1-40.

Cordato Roy E. Chasing Phantoms in a Hollow Defense of Coase // Review of Austrian Economics. 2000, vol. 13, pp. 193-208.
http://www.mises.org/journals/scholar/Cordato3.pdf

Demsetz, H. Ethics and Efficiency in Property Rights Systems // Time, Uncertainty and Disequilibrium: Explorations of Austrian Themes. (Rizzo M. ed). Lexington, Mass., USA: D.C. Heath, 1979, pp. 97-116.

Demsetz H. Block's Erroneous Interpretations // The Review of Austrian Economics. 1997, vol. 10, No. 2, pp. 101-109 http://www.qjae.org/journals/rae/pdf/rae10_2_6.pdf

Hoppe, Hans-Hermann. Natural Elites, Intellectuals, and the State. Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute Pamphlet, 1995. Русский перевод: http://www.sapov.ru/novoe/n07.html

Hoppe, Hans-Hermann. 2004. The Ethics and Economics of Private Property. //The Elgar Companion to the Economics of Private Property. E. Colombatto, ed. London: Edward Elgar.
http://www.hanshoppe.com/publications/hoppe_chicago_diversions.pdf

McGee, Robert W. and Walter Block, Pollution Trading Permits as a Form of Market Socialism and the Search for a Real Market Solution to Environmental Pollution. // Fordham University Law and Environmental Journal, 1994, vol. VI, No. 1, pp. 51-77.
http://www.walterblock.com/publications/pollution_trading_permits.pdf

North, Garry. The Coase Theorem: A Study in Epistemology. Tyler, Tex.: Institute for Christian Economics, 1992 http://freebooks.entrewave.com/freebooks/docs/a_pdfs/gnct.pdf

North, Garry. Undermining Property Rights: Coase and Becker // Journal of Libertarian Studies. 2002, vol. 16, No. 4, pp. 75-101.
http://www.mises.org/journals/jls/16_4/16_4_5.pdf

Rothbard, Murray N. The Myth of Efficiency // Time, Uncertainty and Disequilibrium. Mario Rizzo, ed. (Lexington, Mass: DC Heath, 1979), pp. 90-95.
http://www.mises.org/rothbard/efficiency.pdf

Rothbard, Murray N. Law, Property Rights and Air Pollution. // Cato Journal, 1982, vol. 2, No. 2, pp 55-59.
http://www.cato.org/pubs/journal/cj2n1/cj2n1-2.pdf

Rothbard, Murray N. Toward a Reconstruction of Utility and Welfare Economics. // On Freedom and Free Enterprise: The Economics of Free Enterprise. May Sennholz, ed. Princeton, N.J: D. Van Nostrand, 1956.
Оригинал: http://www.mises.org/rothbard/toward.pdf
Русский перевод: http://www.sapov.ru/bureau/capitalism/rothbard_reconstruction.htm

Rothbard, Murray N. How and How Not to Desocialize //Review of Austrian Economics, 1992, vol. 6, No. 1, pp. 65-77
http://www.mises.org/journals/rae/pdf/rae6_1_2.pdf

Stromberg J.R. Douglass C. North and Non-Marxist Institutional Determinism // Journal of Libertarian Studies. 2002, vol. 16, No. 4, p. 101-137.
http://www.mises.org/journals/jls/16_4/16_4_6.pdf

 

 

 

СЕМИНАР ЭТИХиП
ЭКОНОМИКА * ТЕОРИЯ * ИСТОРИЯ * ХОЗЯЙСТВО и ПРАВО

Вернуться наверх

Вернуться в раздел "Клуб"

Вернуться на начальную страницу