Martin van Creveld
Fighting Power
Westport, Connecticut: Greenwood Press, 1982, xiv+199 с.

Предуведомление

Несмотря на все книгочейство, до недавнего времени литература по военной истории, и тем более по теории военного дела, занимала в моем круге чтения самое периферийное место. Наверное, как и всякий мальчишка, в детстве я интересовался войной. Будучи уже подростком и юношей даже прочитал несколько сугубо научных трудов советских историков про Великую Отечественную войну, успешно преодолев свойственную такого рода текстам занудность. Ну а уж с открытием книжных шлюзов в начале 90-х невозможно было чего-нибудь не прочесть и на военную тему. Хотя, конечно, я прекрасно понимал, что без знакомства с этой проблематикой представление об общественной реальности весьма неполно, все же у это знакомство оставалось очень поверхностным. Все откладывал «на потом».

Ситуация стала существенно меняться в последние годы. С одной стороны, возник интерес к международной политике – а как тут без войны обойтись? С другой стороны, занятия бюджетными проблемами также волей-неволей выводят на вопросы обороны и безопасности. Но решающим толчком оказалось участие в обсуждениях в рамках проекта «Промышленная политика и международные отношения».

Большую роль сыграли также рассказы Анатолия Левенчука о его участии в разработке административной реформы. Дело было в конце 2003 – начале 2004 гг., т.е. при предыдущем правительстве. Посетив очередное заседание какой-нибудь рабочей группы, посвященное рассмотрению функций ведомств он сообщал, что попытка сократить какую-нибудь вроде бы исключительно гражданскую функцию какого-нибудь казалось бы сугубо гражданского министерства или передать ее из государственного в негосударственный сектор как правило встречала у чиновников одно и то же возражение: «Эта функция связана с обороной/безопасностью, и ее нельзя ни отменить, ни передать». Дело было даже не в том, оправдана ли она или нет с оборонной точки зрения, а в том, что «войной» оказался пронизан весь якобы гражданский аппарат управления, причем в гораздо большей степени, чем это может казаться поверхностному взгляду, основанному на расхожих представлениях.

Короче, попытка разобраться с государством привела к необходимости понимать войну.

Здесь не место рассказывать, какой сложилась траектория моего путешествия по миру военной литературы, тем более, что оно началось лишь недавно. Скажу лишь, что об авторе рецензируемой книги я впервые услышал еще в 1999 г., когда в интернете активно обсуждалась его вновь вышедшая книга The Rise and Decline of the State, но тогда мне еще не было известно, что Мартин ван Кревельд – военный историк и теоретик.

На книгу, о которой пойдет речь, я вышел благодаря Уильяму С. Линду, тоже военному историку и теоретику, директору Центра культурного консерватизма (Center for Cultural Conservatism) в Вашингтоне. Будучи одним из авторов концепции «четвертого поколения современных войн», Линд составил своего рода литературный «канон», с которым, по его мнению, следует ознакомиться всякому, интересующемуся этой концепцией («канон» приведен в двух колонках этого автора, опубликованных одновременно на ряде сайтов, например: http://www.lewrockwell.com/lind/lind27.html и http://www.lewrockwell.com/lind/lind28.html). Fighting Power Ван Кревельда вошла в этот список, чем и привлекла первоначально мое внимание.

И последнее предварительное замечание. Ввиду вышесказанного, когда вы будете читать мои рецензии на книги по военной тематике, прошу иметь в виду, что перед вами будут тексты, написанные дилетантом.

Два в одном

Сначала о названии. В доступных мне словарях нет перевода словосочетания “fighting power”. Есть соблазн перевести его как «боеспособность», но после некоторого размышления такой вариант придется отвергнуть. Данный русский термин означает «способность выполнять боевую задачу», которая складывается из многих факторов, а “fighting power”, как мы увидим – лишь один из них. В общем, как ни крути, придется переводить дословно – «боевая мощь».

Однако у книги есть еще подзаголовок, вынесенный на обложку: German and U.S. Army Performance, 1939-1945. Соответственно, заглавие вместе с подзаголовком в переводе дословно будет выглядеть так: «Боевая мощь. Функционирование германской и американской армий в период 1939-1945 гг.».

В названии и подзаголовке уже угадывается некоторая двойственность этой работы – та самая, благодаря которой книга по-прежнему сохраняет актуальность и влияние. Кончено, это книга о Второй мировой войне. Но исторический материал все же не является самоцелью, а служит case study для прояснения некоей более глубокой теоретической концепции. Поэтому и оценивать работу можно с двух сторон – и как историческое исследование Второй мировой войны, и как теоретическую разработку. Моя рецензия будет построена соответственно.

Предмет своего исследования Ван Кревельд определяет следующей метафорой:

В рамках ограничений, задаваемых величиной армии, ее ценность в качестве инструмента ведения войны равна качеству и количеству ее вооружения и техники, умноженному на то, что в настоящем исследовании названо «боевой мощью». Последняя имеет психологическую, интеллектуальную и организационную основу. Ее проявления – это свойственные армии в различных пропорциях дисциплина и сплоченность, боевой дух и инициатива, смелость и стойкость, желание сражаться и готовность умереть, если это необходимо.

В то время как оружие и методы вооруженной борьбы меняются, природа боевой мощи остается неизменной […]. (с. 3)

Попытка дать характеристику военной организации, наилучшим образом способствующей обретению и поддержанию боевой мощи и привела автора к исследованию германской армии времен Второй мировой войны.

Книга о Второй мировой войне

Цель автора – найти объяснение тому широко признанному факту, что германская армия времен Второй мировой войны обладала этим качеством в высшей степени. Подтверждением тому являются не только и не столько победы вермахта (в конце концов, Германия войну все-таки проиграла), сколько то, как были одержаны эти победы и, в не меньшей степени, как эта армия переживала поражения.

В частности, хорошо известно, что многие сражения были выиграны немцами в условиях серьезного превосходства противника в численности, качестве вооружения и логистике. (В последнее время этот факт стал получать признание и в русскоязычной литературе, посвященной боевым действиям на восточном фронте.) Известно и упорство германских солдат перед лицом поражений и надвигающейся катастрофы. Общепризнанны и достижения вермахта (который в этом отношении был лишь прилежным последователем старой германской армии) в области оперативного искусства и тактики.

Наконец, в качестве критерия боевой эффективности может выступать соотношение потерь сторон в отдельных боях. Американский полковник Тревор Н. Дюпуи провел довольно замысловатое статистическое исследование большой выборки боевых столкновений на западном фронте и пришел к выводу, что в среднем в расчете не одного солдата немцы наносили противнику в полтора раза больше потерь, чем американцы. (В рецензируемой книги подробно приводятся соответствующие данные по 78 боям – с. 5-8 и приложение “B”).

Для объяснения загадки высокой боевой эффективности германской армии Ван Кревельд сравнивает ее с армией США того же периода по большому количеству параметров (о которых речь пойдет ниже). По его словам, он выбрал американскую армию потому, что соответствующие данные по ней оказались для него наиболее доступны.

Здесь я должен сделать небольшое отступление. Если вы зайдете в российский книжный магазин и подойдете к полкам, где выставлены книги о Второй мировой войне, то легко обнаружите общие черты, свойственные подавляющему большинству такого рода изданий. Практически все они имеют яркие «глянцевые» обложки с завлекательными картинками, подобно массовым детективам и боевикам. Отпечатаны они, как правило, на не очень качественной бумаге и стоят дешево (если это не подарочные издания). Наконец, очень редко где вы найдете подробный «научный аппарат» ссылок, указателей и приложений. Короче говоря, это популярная литература для массового читателя.

Книга Ван Кревельда является полной противоположностью – иными словами, таких книг о Второй мировой войне я еще не видел. Это чисто научное издание, выполненное и оформленное по соответствующим канонам и весьма дорогое (обложку и цену можно посмотреть здесь). В книге нет фотографий, зато около 60 таблиц и схем. Автор практически не приводит того, что принято называть “anecdotal evidence” (подтверждение своей позиции пересказом различных случаев и эпизодов). Большинство глав, разделов и подразделов – это методичное сравнение двух армий по множеству параметров, иногда граничащее с занудством. Но в том-то и дело, что только зарываясь в мелочные исторические подробности исследователь и читатель получает шанс найти что-нибудь интересное, выходящее за рамки расхожих стереотипов.

Каковы же параметры сравнения? Вот их список (который почти совпадает с оглавлением):

- национальный характер;
- отношения между армией и обществом, социальный статус военнослужащих;
- доктрина (принятые представления о войне и ее природе);
- принципы руководства (командования);
- организационная структура армии;
- управление кадрами;
- «поддержание боевой эффективности» (индоктринация, психиатрическая помощь, медицинская служба, отдых);
- поощрения и наказания (жалование, награды, военная юстиция);
- подготовка и служба сержантского состава;
- офицерский корпус (отбор, подготовка, продвижение по службе, назначения и т.д.).

По большинству параметров выясняются существенные различия двух армий, прямо или косвенно влияющие на боевую мощь (хотя очевидны также многочисленные заимствования американцами германских идей и институтов). Главным исключением является «национальный характер». Проанализировав доступные данные социологических опросов и психологических тестов, а также, например, количество и продолжительность войн, в которых участвовали две страны, автор делает вывод: нет никаких оснований считать, что немецкий национальный характер больше подходит для ведения войны или более воинственен, чем американский. Даже мнение о склонности немцев к повиновению без рассуждений оказывается преувеличенным. Да и если бы это было так, замечает Ван Кревельд, вряд ли «народ, состоящая из нерассуждающих автоматов, сможет дать хороших солдат».

Переходя от туманной категории «национального характера» к более осязаемым вещам, можно обнаружить действительные различия. Бессмысленно пересказывать в рецензии все содержание книги, поэтому сосредоточусь на тех моментах, которые, с одной стороны, весьма существенны, а с другой – довольно неожиданны для человека, составившего свое мнение по учебникам и популярной литературе.

Доктрина

Ван Кревельд сравнивает положения некоторых руководств, действовавших в армиях Германии и США на момент начала войны. Вот, например, что мы читаем в немецком руководстве «Командование войсками» 1936 г. (поскольку это повторный перевод, я старался сделать его почти дословно, чтобы минимизировать искажения):

1. Война есть искусство, свободная творческая деятельность, опирающаяся на научные основания. Она предъявляет высочайшие требования к человеческой личности во всей совокупности ее качеств.
[…]
3. Ситуации, возникающие на войне, бесконечно разнообразны. Обстановка меняется часто и непредсказуемо и как правило не может быть предвидена заранее. Нередко именно те факторы, которые не могут быть измерены, являются наиболее важными. Собственная воля сталкивается с независимой волей противника. Помехи и ошибки случаются постоянно.
4. Невозможно дать исчерпывающее описание искусства войны в руководствах. Последние задают всего лишь общие направления действий и должны использоваться применительно к обстоятельствам.
[…]
10. Несмотря на развитие технологии, роль индивида остается решающей. Его значение еще более возрастает в связи с рассредоточенным характером современной войны. […] Решительные действия остаются главным условием успеха в войне. Каждый, от верховного главнокомандующего до рядового солдата, должен четко понимать тот факт, что бездеятельность и упущенные возможности хуже, чем ошибки в выборе средств.
[…]
28. […] Используя скорость, мобильность, длинные переходы, ночное время и особенности местности, внезапность и военную хитрость, слабая сторона может нанести поражение сильной в решающем месте. (с. 28-29)

Главное в этом комплексе идей о войне – представление о ней как о противоборстве независимых человеческих воль в условиях общей неопределенности. Аналогичный документ армии США, хотя и составленный под сильным влиянием немецких, все же несколько смещает акцент. В представлении американцев война в большей степени является сферой применения научных принципов менеджмента, т.е. распределения ресурсов для достижения поставленных целей; противник же воспринимается просто как один из факторов, препятствующих достижению цели и поэтому требующих учета при построении планов использования имеющегося набора средств. Хотя оба руководства подчеркивают роль индивида по сравнению с технологией, германское предъявляет «высочайшие требования» к его личности, в то время как американское рассматривают его как «инструмент», наряду с другими.

Обобщая можно сказать, что американское представление о войне в большей степени является управленческим, а германское делает упор на противоборство и ведение боевых операций.

Автор предлагает этому различию историческое объяснение. С одной стороны, Германия (и ее части), в силу географического положения на протяжении веков часто вынуждена была вести войны с численно превосходящими коалициями противников – отсюда стремление преодолеть численную слабость боевой мощью и упор на оперативные аспекты войны. С другой стороны, солдаты и офицеры США как правило были неопытны и требовали большего контроля «сверху». Кроме того, американская армия традиционно обладала существенным материальным превосходством над противником и поэтому не требовала компенсировать свою слабость боевой мощью.

Конечно, доктрина – это одно, а реальность – другое, и соответствие между ними редко бывает полным. Описанию этой реальности посвящена основная часть книги. Но при всем при том господствующие представления о войне имеют фундаментальное значение – с одной стороны, они задают идеал, к которому стремятся люди, создающие соответствующие институты, с другой стороны, они формируют мышление всех, задействованных в этом виде деятельности.

Принципы управления войсками

Ван Кревельд пишет:

В общих чертах суть этой системы можно охарактеризовать следующим образом. Нижестоящему командиру формулируется боевая задача, но его свобода действий по достижению поставленной цели ограничивается лишь в той степени, в какой это необходимо для согласованности с другими приказами. Вышестоящий командир должен сообщить нижестоящему всю информацию, необходимую для выполнения задачи. Приказы являются обязательными к исполнению лишь в той степени, в какой обстоятельства являются предсказуемыми. (Автор, конечно, описывает эту систему гораздо более подробно, обильно цитируя соответствующие источники.)

Естественно, такая система, чтобы она работала, требует согласованности мышления командиров разных уровней, возможности положиться друг на друга, доверия и взаимопонимания, что достигается всей системой подготовки офицеров и унтер-офицеров и системой управления кадрами.

Американской же армии в большей степени были свойственны подходы, позаимствованные из «научного менеджмента», своего рода «военный тейлоризм». Хотя американское руководство по управлению войсками содержит целые абзацы, переписанные с немецкого аналога, значительная его часть посвящена техническим деталям этого управления. Соответственно, приказам была свойственна чрезмерная регламентация и детализация, сковывающая инициативу подчиненных.

Пополнения
Учебные части, в которых проходили обучение новобранцы, поддерживали тесные отношения с соответствующими фронтовыми частями, вплоть до того, что офицеры-фронтовики отвлекались с передовой для обучения солдат (либо занимались этим после излечения от ранений). Вновь обученные или излеченные солдаты направлялись на фронт не в одиночку, а маршевыми батальонами, вооруженные и экипированные. При этом ими командовали офицеры из той дивизии, в которой им предстояло служить. Прибыв на место солдаты попадали не на передовую, а в полевой батальон пополнения, роты которого были тесно связаны с соответствующими полками дивизий. Там они проходили дополнительное обучение под руководством своих будущих командиров. Когда наконец они попадали на передовую, они составляли сплоченную команду и знали своих командиров, что самым благоприятным образом сказывалось на боевой мощи и боевом духе.

Более того, для немецкой армии было характерно комплектование частей солдатами, происходящими из одной и той же местности (по крайней мере, пока это было возможно). Поэтому новобранец попадал к «своим», и ему легче было наладить взаимопонимание с товарищами. (В этой связи вспоминается исследование дедовщины в советской армии, проведенное Сергеем Белановским в 80-х годах. По его сведениям, в конце существования СССР в Советской Армии стала складываться статусная система землячеств, которая размывала статусную систему дедовщины, а в некоторых случаях даже заменяла ее. Германский опыт наводит на мысль, что это было далеко не случайным явлением.)

Конечно, такая система представляла большие административные сложности и могла гладко функционировать только в условиях административной децентрализации, очень большого доверия командования нижестоящим офицерам и тесных личных отношений между командирами и солдатами. В этом смысле она была весьма патриархальна, если не сказать архаична.

В армии США все обстояло ровно наоборот. Сначала вновь обученный солдат добирался сам в порт отправки. Прибыв в Европу он попадал в «накопитель»(depot). Там комплектовался эшелон на фронт, из которого солдат через цепочку аналогичных «накопителей» более низкого уровня добирался до своей дивизии (возможно, пройдя до пяти недель дополнительного обучения, но зачастую и без этого). После этого его направляли в подразделение, нуждающееся в пополнении. То есть, он мог оказаться сразу на передовой и идти в бой вместе с людьми, которых он впервые видит.

Легко представить себе влияние подобной системы на боевой дух, сплоченность и боевую мощь армейских частей. Солдаты, пройдя этот путь, переживали сильнейший стресс, жаловались на то, что их «гонят, как баранов»; военные медики между собой даже говорили о «синдроме накопителя» (“repple-depple syndrome”).

Продвижение офицеров по службе

В германской армии во время войны наибольшие шансы продвинуться были у офицера, воюющего на передовой.

В американской армии примерно с 1943 года «дефицит» офицеров сменился их «перепроизводством». В результате выбывший офицер фронтовой части с большей вероятностью мог быть заменен вновь прибывшим из тыла, причем имеющим более высокое звание. В результате фронтовики чувствовали себя обделенными. А вновь прибывшие оказывались на должностях, ниже положенных по званию. Последствия для морального состояния военнослужащих представить нетрудно.

Это различие объясняется не только системой продвижения по службе, но и системой подготовки офицерских и сержантских кадров.

Я привел только четыре примера, но в книге их множество. Автор сравнивает методы обучения солдат и офицеров, особенности применения психологических тестов, присвоение воинских наград, военную юстицию, роль идеологии и многое, многое другое. Думаю, приведенные мною примеры дают почувствовать тот вкус неожиданного открытия и парадокса, который сопровождает читателя на всем протяжении книги.

В целом можно сказать, что объяснение превосходящей боевой мощи немецкой армии им дано исчерпывающее. Любопытно, каким образом Ван Кревельд формулирует свои результаты в обобщенной форме.

Во всех упомянутых аспектах функционирования армии упор делался на ведении вооруженной борьбы как таковой (тактике, оперативном искусстве и т.д.), а не на логистике или администрировании.

Здесь следует сразу оговорится: автор не утверждает, что армия США была «хуже», а Германии – «лучше». У американцев были и свои достижения – например, уникальная система логистики. Кроме того, многие недостатки американской армии были непосредственным результатом слишком быстрого ее увеличения, а также объективных обстоятельств – например, удаленности страны от театров войны. Но все же господствующие принципы «мышления о войне», отношение к ней как к деятельности, аналогичной управлению производством, сыграли свою роль.

Все вышесказанное не означает никакой «апологии нацизма», в чем кое-кто пытался обвинять автора. В частности, он неоднократно подчеркивает скорее отрицательную роль нацистского влияния в отношении боевой мощи. Вообще странно было бы ожидать пронацистских настроений от израильтянина.

Да и сама боевая мощь германской армии имела и оборотную сторону. В частности, именно благодаря ей у Гитлера и других нацистских лидеров возникла иллюзия, что, имея такую армию, можно добиться чего угодно – иллюзия, приведшая в конечном счете армию к поражению.

Кроме того, автор отмечает, что германская система, при всех ее достоинствах, уже в свое время в значительной степени была анахронизмом и не может быть сохранена в условиях современной военной технологии.

Ну, и самое главное:

Книга по военной теории

Собственно военно-теоретическим соображениям в книге уделено очень мало места (посему и эта часть рецензии будет короткой). Тем не менее теоретическая часть не менее важна, т.к. благодаря ей в свое время книга оказала определенное влияние на интеллектуальное «движение за армейскую реформу» среди американских офицеров. Благодаря этому движению, в частности, Корпус морской пехоты США принял концепцию «маневренной войны» в качестве официальной доктрины.

Главный теоретический вывод из приведенного сравнения армий весьма прост. Он состоит в том. что война – это не экономическая деятельность, а армия не является аналогом корпорации. Даже при определенном сходстве используемой техники бульдозерист – это не то же самое, что танкист. Чтобы превратиться из первого во второго, нужно именно то, что составляет сердцевину введенного автором понятия «боевой мощи».

Соответственно, для того, чтобы успешно воевать, недостаточно «рациональной организации»:

(Здесь, на мой взгляд, автор несколько злоупотребляет туманным социологическим понятием «рациональности», но суть понятна.)

В этой связи Ван Кревельд ставит важные вопросы (которые, надо сказать, во многом сформировали последующую исследовательскую программу данного автора): Каков должен быть баланс между рациональным и иррациональным началами в военной организации, учитывая неизбежное развитие технологии? Может ли боевая мощь быть создана в мирное время, а утилитарные мотивы сохранены во время войны? В какой степени требования современной технологии и организации могут быть согласованы с необходимостью создания боевой мощи?

В заключение Ван Кревельд формулирует своего рода «сверхзадачу»: создать армию, обладающую боевой мощью, при этом не поступившись основными ценностями Запада.

Наконец, должен сказать о существенном, на мой взгляд, недостатке рецензируемой книги, который, как это часто бывает, является продолжением ее достоинств. Как утверждает автор в методологическом приложении, он сознательно отказывался от использования данных неколичественного характера (насколько это было возможно). Именно поэтому книга так перенасыщена числовым материалом и бедна личными свидетельствами и оценками. Ван Кревельд утверждает, что таким образом он старался добиться «объективности». Более того, в одном месте он даже отождествляет «научный» материал со «статистическим». Все это звучит довольно наивно. Впрочем, возможно это просто кокетство либо стремление избежать обвинений в пристрастности. Во всяком случае в своем последующем творчестве автор вполне обходится без таких ограничений.

Хотелось бы также увидеть аналогичные сравнения с другими армиями, в том числе с советской, но Ван Кревельд сознательно ограничил себя в этом (практически единственное упоминание других армий связано с английской полковой системой). Но это и неплохо – будет работа другим исследователям.

Заключение

В целом, на мой взгляд, книга позволяет по-новому взглянуть и на хорошо известные русскоязычному читателю факты из истории войны СССР и Германии. Поэтому я бы посоветовал познакомиться с ней не только читателям, но и всем авторам, пишущим на эту тему. Ну и разработчикам «военной реформы», принадлежащим ко всем «лагерям», она будет небесполезна.

Рынок облигаций. Курс для начинающих
M.: Альпина Паблишер, 2003, 337 с.

Вообще-то писать рецензии на учебники – дело довольно-таки бессмысленное, если ты не преподаватель и не студент. Поэтому то, что последует ниже – это не рецензия, а небольшие «заметки на полях».

Данный курс входит в «Серию Reuters для финансистов» вместе с еще четырьмя книгами Фондовый рынок, Валютный и денежный рынок, Деривативы и Технический анализ, все они снабжены подзаголовком «Курс для начинающих». Серия оформлена в едином стиле (образец обложки можно посмотреть здесь). Судя по тексту, все курсы были написаны во второй половине 90-х, но с тех пор по крайней мере один раз переиздавались.

Меня больше позабавил – и заставил задуматься – один факт, а именно: кроме того, что деривативам посвящен отдельный том, в каждой книге про отдельные рынки (т.е. во всех, кроме Технического анализа) здоровенная глава посвящена опять-таки производным инструментам. Например, в той, название которой стоит в заголовке, из примерно 300 страниц собственно учебного текста более 90 приходится на главу про деривативы.

Но и это еще не все. В книге Рынок облигаций эта глава стоит перед главой «Оценка облигаций и доходность облигаций», которая посвящена, наиболее фундаментальным понятиям, связанным с этим видом ценных бумаг. Представляете, к чему это приводит? В главе про деривативы авторы постоянно ссылаются то на доходность, то на кривую доходности, то на связь цены и доходности – т.е. на материал следующей главы. При этом они либо должны делать вид, что читатель («начинающий»!) уже давно знаком с тем, что он еще не прочитал, либо вынуждены на ходу и «галопом по Европам» вводить соответствующие формулы и понятия. В результате человек, заранее не знакомый с темой по другим источникам, в конец запутывается. Если же учесть крайнюю поверхностность изложения в целом, ошибки в формулах и т.д., полезность такого, с позволения сказать, учебника для начинающих приближается к нулю.

Я бы не стал даже писать об этом – мало ли написано низкокачественной литературы по финансовым рынкам –если бы не одно соображение. «Зацикленность» авторов серии на деривативах (при весьма поверхностном и поспешном изложении) может свидетельствовать о некотором психическом перевозбуждении в связи с этой модной темой. Возникает вопрос: не является ли это признаком начинающейся мании – том феномене «толпы» на финансовых рынках, которому был посвящен предыдущий выпуск «Книгочея»?

Конечно, о настоящем «пузыре» говорить пока что рано: верным признаком мании будет то, что таксисты и фотомодели станут рассуждать о том, какой это верный способ быстро разбогатеть – вложиться в производные инструменты. Но, как мне сейчас кажется, некоторые признаки «толпообразного» поведения в финансовом сообществе можно наблюдать (некоторые реплики и обсуждения в «Живом журнале» тоже свидетельствуют об этом).

Я не говорю, что деривативы – это плохо. Они не менее полезны, чем интернет и клубни тюльпанов. Но это не повод для того, чтобы терять благоразумие.

**********************************************************************************

АНОНС

Читайте в следующем выпуске «Книгочея» рецензию на книгу: