Kotlikoff, Lawrence J., and Scott Barns
The Coming Generational Storm
Cambridge, Massachusetts etc.: The MIT Press, 2004, xxiv+276

Книга, о которой пойдет речь, за короткое время стала бестселлером деловой и экономической литературы (вошла в число 25 лучших книг Barron’s и в первую десятку деловой литературы Forbes.com). И это неудивительно, поскольку она посвящена проблеме, которая в той или иной степени затронет всех, и не только американцев. В «Прологе» мы читаем:

(Здесь и далее ссылки даются по второму изданию, вышедшему в том же 2004 году в мягкой обложке).

Это не Делягин какой-нибудь написал, и не Хазин Михаил. Авторы – люди вполне респектабельные и ни в каком экстремизме или, упаси Боже, либертарианстве сроду не замеченные. Лоренс Котликофф – профессор Бостонского университета и по совместительству Национального бюро экономических исследований (NBER), признанный во всем мире специалист по финансам пенсионных систем и макроэкономическим математическим моделям. Скотт Бернс – известный в США журналист, многолетний финансовый обозреватель Dallas Morning. Книга написана с соблюдением всех канонов экономического и финансового «мэйнстрима» - никаких отступлений в область «маргинальных» экономических теорий или политических идей. И, тем не менее, авторы посвятили ее объяснению и доказательству того, о чем еще каких-нибудь двадцать лет назад могли говорить лишь «золотые жуки», «отмороженные либертарианцы» и «правые экстремисты».

Чем обосновывают авторы свои мрачные ожидания? Ответ может быть дан, по сути дела, одним предложением: государственная система пенсионного обеспечения (Social Security), обеспечения пенсионеров медицинской помощью (Medicare) и предоставления медицинской помощи малоимущим (Medicaid) в совокупности налагают на государственные финансы США такой объем обязательств, с которым государство просто не сможет справиться. К этому добавляется политика правителей, увеличивающих бюджетные расходы и снижающих налоги (без соответствующего сокращения расходов).

На момент выхода второго издания книги фискальный разрыв – разница между расходными обязательствами и ожидаемыми доходами за все будущие годы, приведенными к текущему моменту времени – оценивалась авторами в 51 триллион долларов (в 4,5 раза больше годового ВВП).

Первые пять глав книги посвящены объяснению причин создавшегося положения, обоснованию количественных оценок, опровержению расхожих контраргументов и описанию последствий. Главную причину авторы видят в радикальных демографических сдвигах, начавшихся в середина XX в. и происходящих в наше время во всем мире. К их числу относится увеличение продолжительности жизни и снижение рождаемости. В США и других странах, затронутых Второй мировой войной, на это накладывается эффект послевоенного «бэби-бума» (всплеска рождаемости). В США бэби-бумеры начнут выходить на пенсию в массовом порядке после 2008 года; причем именно на период их взрослой жизни приходится снижение показателей рождаемости. Иными словами, бэби-бумеров много, а детей у них мало. Свой вклад в эти процессы внесли рост количества разводов, массовый выход женщин на рынок труда и другие факторы. Общим итогом является снижение количества работающих, приходящихся на одного пенсионера (коэффициент демографической поддержки).

Процессы старения населения имеют место не только в США, развитых индустриальных и постсоциалистических странах. То же самое происходит в Китае и постепенно распространяется на другие страны «третьего мира». Короче говоря, человечество ожидают большие и необратимые демографические изменения, к которым ему еще предстоит приспособиться.

Здесь я не могу не указать на первый недостаток книги – в данном случае слово «недостаток» означает скорее «нехватку», нежели «неправильность». Дело в том, что при чтении первый главы, посвященной демографическим изменениям, может создаться впечатление, что авторы рассматривают эти процессы как «объективные законы природы». Они практически ничего не говорят об идеологических, психологических и духовных причинах демографических изменений, а также о влиянии самих институтов современного социального государства на народонаселение через создаваемые стимулы. Но не буду требовать от них слишком многого – всего в одну главу не втиснешь, да и эффект «закошмаривания читателя» и так вполне достигается.

После этого авторы переходят к изложению своего метода и полученных оценок (сопровождая эти довольно сухие материи интереснейшими зарисовками из политической жизни, остроумными аналогиями и метафорами). Вкратце суть дела сводится к следующему. Оценивая, к примеру, финансовое состояние какой-нибудь компании, аналитики всегда учитывают не только текущие поступления и расходы, но и будущие обязательства, а также ожидаемые расходы. Это естественно: сегодня доходы и расходы могут быть сбалансированными, а завтра придет пора расплачиваться по счетам, а средств на это не хватит, и компания окажется банкротом. Поскольку же денежные потоки, относящиеся к разными периодам времени, напрямую несравнимы, будущие поступления и расходы приводят к настоящему времени с помощью т.н. дисконтирования или приведения (в книге довольно подробно описывается эта процедура, причем в расчете на людей, не осведомленных о методах финансовых расчетов). В результате получается приведенная сумма поступлений и приведенная сумма расходов, а их разница может быть использована для определения ценности компании и ее финансовой состоятельности.

Совершенно логично применить такую же процедуру к государственному бюджету (в широком смысле, т.е. включая внебюджетные фонды), что авторы и делают. Фискальный разрыв определяется как разница между приведенной суммой будущих обязательств и такой же суммой будущих поступлений. Поскольку размеры будущих обязательств и поступлений определяются в соответствии с законодательством на основе определенных социально-демографических и экономических характеристик налогоплательщиков и получателей бюджетных выплат (т.е. семей), авторы строят модель доходов и расходов семьи на протяжении жизненного цикла поколения (математические подробности не приводятся, но даны соответствующие ссылки). Этот метод они называют «поколенческим учетом» (generational accounting). По их словам, он разработан довольно давно и применяется в ряде стран, но правительство США его отвергло. Более того, неприятные выводы из расчетов, выполняемых ведомствами при подготовке бюджета, вымарываются из пакета бюджетных документов, а министр финансов Пол О’Нил был уволен в том числе и потому, что предал огласке эти материалы.

Изложив свой метод, авторы справедливо отмечают, что традиционный подход к оценке государственных финансов на основе сбалансированности (дефицита/профицита) годового бюджета совершенно неадекватен, т.к. не принимает во внимание будущие обязательства. То, что может выглядеть как профицит, на самом деле может скрывать глубокие долговременные диспропорции в государственных финансах.

Что еще важнее, принятие бюджетных решений без учета будущих обязательств как правило означает просто то, что нынешние поколения перекладывают бремя покрытия расходов на будущие поколения. То есть, попросту говоря, предаются безудержным расходам на свои удовольствия и прихоти, вырывая кусок хлеба изо рта у собственных детей и внуков – даже если эти прихоти именуются высокими словами, вроде «развития человеческого капитала» или «несения миру благ демократии». Это относится практически ко всем партиям традиционного политического спектра – республиканцам и демократам, «правым» и «левым». Грубо говоря, «правые» хотят снижать налоги, не сокращая расходов, а «левые» - увеличивать расходы, не повышая налогов. И те, и другие залезают в карман к детям, внукам и правнукам, своим и своих сограждан.

Возвращаясь к реальной ситуации в США авторы, оценив фискальный разрыв в 51 триллион долларов, отмечают, что рано или поздно бремя долга даст о себе знать. Как только участники финансовых рынков осознают масштабы проблемы, процентные ставки по государственным облигациям (а следовательно и процентные ставки вообще) поползут вверх. Это еще больше осложнит обслуживание долга. Конечно, государство попробует повысить налоги, но это не решит проблемы, т.к. чтобы ее решить, ставки налогов должны будут достичь запредельной высоты, что угробит экономику сразу и навсегда. Останется один выход – эмиссия. Это, в свою очередь, приведет к росту цен и процентных ставок и, по кругу, к новой эмиссии. Строго говоря, у государства будет только два выхода – открытый дефолт (политически невозможная штука) и скрытый дефолт через инфляцию. Ну, а что это значит для экономики, российскому читателю объяснять не надо.

Целую главу Котликофф и Бернс посвятили разбору обычных возражений против этого сценария. Вот эти возражения:

К сожалению в рецензии нет возможности подробно рассказать о том, как авторы опровергают эти тезисы, но пока поверьте мне на слово – опровержения вполне убедительны.

Каковы же конструктивные предложения Котликоффа и Бернса? В том, что касается пенсионного обеспечения, предлагаемая ими схема вполне стандартна для реформ такого типа, предусматривающих переход от перераспределительной системы к накопительной. Суть сводится к тому, что нынешним пенсионерам сохраняются все выплаты в рамках старой системы. Тем, кто уже работает на момент реформы и перечисляет на протяжении определенного времени налоги в старую систему, получает пенсию в старой системе в соответствии с накопленной суммой «взносов», плюс пенсию в новой, на которую он успеет накопить на личном пенсионном счете. Выплата налогов в старую систему прекращается, а для покрытия ее обязательств вводится федеральный налог с продаж. В новой системе средства накапливаются на личных пенсионных счетах и вкладываются в «единый глобальный взвешенный по доле рынков индекс рынков акций, облигаций и недвижимости». Наконец, государство пополняет пенсионные счета инвалидов и безработных за счет бюджета. В возрасте от 57 до 67 лет активы гражданина, накопленные на пенсионном счете, постепенно распродаются и превращаются в защищенный от инфляции поток пенсионных выплат. Если же человек умирает в возрасте до 67 лет, накопления на его счете переводятся на аналогичный счет наследников.

В отличие от более бескомпромиссных предложений (например, моего), план Котликоффа и Бернса не предусматривает отказа от принудительного изъятия средств гражданина на пенсионные нужды (пусть даже при сохранении пособий малоимущим). Отчасти такой патернализм в вопросах обеспечения старости может быть объяснен желанием авторов привлечь на свою сторону представителей обеих главных американских партий – не только республиканцев, но и демократов, болезненно относящихся к любым попыткам изменения системы социальной поддержки. Но дело не только в этом. Судя по всему, неверие в то, что люди смогут сами лучше распорядиться своими деньгами, коренится в особенностях психологи «мэйнстримных» экономистов. Вот как они, к примеру, объясняют свое нежелание предоставить гражданам права влиять на управление средствами своего пенсионного счета:

Вот так. Люди «непременно» будут вести себя по-идиотски, предадутся зависти, азарту и другим порокам. Чтобы этого не произошло, им на помощь придут добрые дяди-экономисты в белых халатах, вооруженные самой передовой теорией, которые распорядятся чужими денежками как надо.

Понятно, о какой экономической теории идет речь – это так называемая «теория эффективных рынков». Грубо говоря, суть ее сводится к тому, что движение цен финансовых активов – это случайный процесс, подобный броуновскому движению или игре в кости. Поэтому невозможно «переиграть рынок» (как невозможно «обмануть случай»). Можно только произвести правильные вероятностные расчеты, составить на их основе «сбалансированный портфель» и ждать, что закон больших чисел обеспечит среднюю по рынку доходность при минимальной вероятности отклонения от нее. Естественно, «правильные расчеты» могут провести только «правильные экономисты», которых отберут политики (почему-то авторы, постоянно вспоминающие близорукость и продажность политиков, здесь доверяют им целиком и полностью).

Теория эффективных рынков, несмотря на внутреннюю стройность и невероятно утонченный математический аппарат, имеет один маленький недостаток – она неприменима к реальности. Дело не только в том, что, согласно этой теории, не существует такого человека, как Уоррен Баффет. И даже не в том, что в реальности рынок капитала – это не «случайный процесс», а деятельность людей, ставящих цели, делающих суждения и принимающих решения (хотя история с LTСM могла бы подсказать эту мысль). Даже оставаясь в рамках предпосылок теории эффективных рынков невозможно обосновать то решение, которое предлагают наши авторы. Почему? А потому, что «рынок», для которого производятся расчеты в рамках этой теории, должен включать в себя все возможные виды активов, приносящих доход. Если пытаться применить эту модель к реальным рынкам, то расчеты должны учитывать не только «глобальный рынок акций, облигаций и недвижимости» (к тому же, как выясняется, включающий далеко не все акции, облигации и недвижимость, а только с определенного набора бирж, отобранного экспертами), но и все активы, в какие только могут люди вкладывать сбережения, включая банковские вклады, пенсионные вклады, биржевые товары и ювелирные изделия, акции непубличных корпораций и закрытых акционерных обществ, мелкие бизнесы и т.п. (причем часть этих активов вообще никак статистически не учитывается). В реальности все отдельные рынки взаимосвязаны через решения инвесторов – тем более в современной ситуации глобализации рынков. То, что какой-нибудь индус сегодня вкладывает основную часть сбережений в золотые украшения, а завтра положит их на депозит или купит акции, оказывает серьезное влияние на мировые финансовые рынки (не будем забывать, сколько их, этих индусов). В этих условиях утверждать, что кучка умников с компьютерами сможет правильно рассчитать сбалансированный портфель и распорядиться деньгами людей лучше, чем они сами – это надо быть воистину экономистом.

Наконец, идея вложить деньги людей в «единый глобальный взвешенный по доле рынков индекс рынков акций, облигаций и недвижимости» неявно подразумевает веру в долгосрочную устойчивость мировых финансовых рынков. Но вряд ли такая вера обоснована. Даже если пренебречь вероятностью того, что А. Гринспен назвал «каскадным кросс-дефолтом», устойчивость будет зависеть от политики многих стран. Что если, к примеру, США начнут реформу по Котликоффу-Бернсу, а другие развитые страны – нет?

Экономический мэйнстрим «вылезает» и в других высказываниях авторов (чего стоит, например, такое: «Для стимулирования экономики нужно увеличивать уровень потребления, а для повышения уровня сбережений нужно сокращать потребление» (с. 117.)) Но мне не хотелось бы быть чересчур критичным по отношению к ним. Во-первых, они не слишком верят в то, что их идея реформы будет реализована. Во-вторых, последняя – и самая большая – глава посвящена тому, как каждый отдельный человек может подготовиться к надвигающейся буре и разумно распорядиться своими сбережениями. И здесь они, естественно, забывают о завиральных теориях и, соединяя здравый смысл с разумными статистическими расчетами, дают множество полезных советов по инвестированию накоплений, начиная от покупки недвижимости и приобретения облигаций и драгоценных металлов, и заканчивая инвестициями в собственное здоровье (которые тоже приносят доход в виде сокращения будущих расходов на лечение).

Еще одним весьма интересным сюжетом является исследование систем медицинского обеспечения – Medicare и Medicaid. Здесь уместно вспомнить о том, что последнее время в русской печати нередко утверждается, что недостатки американской системы здравоохранения – прежде всего, безудержный рост цен на медицинские услуги – объясняется ее «рыночным характером» (особенно любят рассуждать на эту тему «либеральные консерваторы» из журнала Эксперт). Котликофф и Бернс ясно показывают, что проблема связана не с якобы особой «рыночностью», а с системой оплаты из бюджета услуг лечебных учреждений. Фактически, какое бы лечение ни назначили врачи пенсионеру (клиенту Medicare), оно будет оплачено за счет этой программы – т.е. за счет государства. Если бы такое же правило вдруг применили к питанию пенсионеров в ресторанах и кафе, стоило ли бы удивляться безудержному росту цен на услуги этих заведений?

Решение этой проблемы авторы видят в том, что можно было бы назвать разделением страховой и перераспределительной функций. Государство должно предоставлять «ваучеры» (талоны) на покупку медицинской страховки. При этом стоимость страховки, оплачиваемой из бюджета, зависит от актуарной оценки рисков, связанных именно с этим пациентом. Страховка предусматривает предоставление некоторого базового набора услуг (включая приобретение лекарств), а прочие услуги предоставляются за дополнительную плату. Такой подход может существенно рационализировать систему, но, как и в случае с пенсионным обеспечением, маловероятно, что разумные решения будут приняты политиками.

Еще одно соображение. Кризис такого масштаба, как описанный в книге Котликоффа и Бернса, не может иметь исключительно экономический характер. Фактически это будет тяжелый удар по легитимности государства как такового в глазах подданных, т.к. оно покажет себя неспособным выполнить те обязательства, ради которых население соглашается на его власть над собой. Долгосрочные политические последствия таких событий для отдельных государств и для международной системы в целом требуют отдельного и серьезного анализа, который, естественно, при всем желании невозможно было втиснуть в рецензируемую книгу. (Впрочем, кое о чем можно догадываться, вспомнив ситуацию в России и ее окрестностях в начале 90-х годов прошлого века).

Почему рецензируемая книга может быть интересной для российского читателя? Я вижу три причины. Во-первых, наша государственная пенсионная система построена на тех же принципах, что и американская, и ее могут ожидать те же проблемы. Хотя «сброс» пенсионных обязательств (сокращение их реальных размеров) отчасти уже произошел в период высокой инфляции начала 90-х и во время девальвации 1998 г., сама система осталась той же. Во-вторых, сам метод поколенческого учета не мешало бы применить и к планированию российских государственных финансов. Вполне может оказаться, что пресловутый «профицит» - это фикция, а вожделенный для «консерваторов» стабилизационный фонд растворится и без их помощи, уйдя на покрытие долгосрочных обязательств. В-третьих, масштабы проблемы в США и других развитых странах таковы, что с большой вероятностью приведут к серьезному международному финансовому кризису. Этот кризис неизбежно затронет и нас – например, из-за того, что значительная часть золотовалютных резервов России существует в виде облигаций, деноминированных в долларах и валютах других стран, которые будут затронуты финансовыми трудностями.

Иными словами, книга Котликоффа и Бернса стоит того, чтобы ее прочесть. Поэтому сообщаю вам, что вскоре она выйдет на русском языке под названием Пенсионная система перед бурей (перевод Б. Пинскера, научный редактор А. Куряев). Издание осуществляется в рамках того самого издательского проекта, главным редактором которого я являюсь. О появлении книги в продаже и о местах, где ее можно купить, будет сообщено в последующих выпусках «Книгочея».